Лэ о Лэйтиан
Шрифт:
Предательства силой, где тайны уж нет.
И Финрод внезапно, шатаясь, в ответ
Тоже запел, его силой был свет,
Как против многих сражаются сил,
Стойкости верной напев это был,
Доверие там, к избавлению путь;
Форма меняется, прячется суть,
Песня о том, как ломают замки,
Как цепи со звоном спадают с руки.
Назад и вперед так их песня текла.
Кружась и взлетая, сильнее была
Песнь Саурона, и Финрод в бою
Влил тогда
Эльфийскую магию вылил в слова.
И слышали ныне среди волшебства
Птиц, в Нарготронде поющих вдали,
Стенание моря у края земли,
За Западным краем, в Эльфийских краях,
Где волны шумят на жемчужных песках.
Дым заклубился: то тьма собралась,
И алая кровь в Валиноре лилась
У берега моря, где Нолдор в борьбе
Братьев убили, забравши себе
Их белые лодки, корабль поплыл
Из Гавани светлый. И волк тут завыл.
Ветры свистят. Черный ворон летит.
Льды громоздятся, и море шумит.
Пленники стали в Ангбанде стенать.
Гром грозовой раскатился опять,
Сквозь дыма завесу огонь запылал -
Финрод, сраженный, у трона упал.
Смотрите! Прекрасны они, высоки,
Со светлою кожей. Исчезли клыки
И Орков обличье; и ныне стоят,
Пронзает насквозь их пылающий взгляд.
И муки жестокие пали на них
В застенках, где нету надежд никаких,
Закованы в цепи, что тело грызут,
В сетях удушающих брошены тут,
Во тьме и отчаянье будут лежать.
Однако не все так сумел распознать
Финрода чары тогда Саурон:
Имен их и цели не ведает он.
О том размышлял он немало часов,
И после, найдя их средь тяжких оков,
Смертью ужасной он им пригрозил,
Если бы только один не открыл
Предательством тайну. И волки придут,
И медленно всех их во мраке пожрут,
Каждого перед глазами других,
И будет последний оставлен в живых,
В ужасном застенке подвесят его,
Мученья падут на него одного,
В недрах земли будет медленно он
Безжалостно в муку навек погружен
И в пытки, пока не раскроет секрет.
Угрозы сбылись, и спасения нет.
И вот раз от раза во мраке слепом
Глаза появляются, слышно потом
Крики отчаянья, после во мгле
Чавканье с хрустом слышны на земле,
И крови поток по земле побежал.
Никто не поддался, никто не сказал.
IX.
Стаи охотничьих мчалися псов
В Валиноре. Среди изумрудных лесов
И заяц, и лис, и
Бродили, укрывшись в прохладную тень.
Оромэ высший был здесь властелин,
Был тех лесов он хозяин один.
В чертогах его песни вечно звучали,
И Нолдор его по-другому назвали:
Таурос, тот Бог, чьи гремели рога,
Где горною кручей стоят берега;
Один он любил все просторы земли
До того, как знамена средь звезд поплыли
Солнца с Луною; и златом подков
Его кони подкованы. Лай его псов
В Западных чащах несется всегда,
Бессмертными псы эти были тогда:
Серы и проворны, черны и сильны,
С шелковой белою шерстью, стройны,
Верны они все, и их поступь смела,
Мчатся они как из лука стрела;
Тоном глубоким звучат сквозь леса,
Как Валмара колокол, их голоса,
Глаза, как живые алмазы, блестят.
Сорвавшись с цепей, они ветром летят,
Из ножен мечом вылетают вперед,
Тауросу бег их отраду несет.
Средь Тауроса пастбищ, зеленых полян,
Юным щенком был когда-то Хуан.
Вырос, быстрейшим из быстрых он стал,
И Оромэ после его даровал
Келегорму, который охоту любил
И следом за Богом великим ходил.
Единственный пес из Блаженной Страны,
Когда бросились прочь Феанора сыны
И на Север пришли, он остался тогда
С хозяином рядом. И войны всегда,
Походы, сраженья с ним вместе делил
И в битве смертельной не раз уже был.
Своего властелина спасал он не раз
От Орка, от Волка пылающих глаз.
И, став волкодавом, свирепым врагом,
Пронзал он мерцающим взглядом кругом
Туманы и тени, и чуял следы
Средь топких лугов и болотной воды,
На палой листве он следы различал;
В Белерианде все тропы он знал.
И все же волков больше всех он любил;
Любил их за горло схватить, что есть сил,
Дыханье пресечь. И, как Смерть, оттого
Сауроновы стаи страшились его.
Ни чары, ни копья и ни волшебство,
Ни клык и ни темное зла колдовство
Ему не вредили; ведь был его рок
Соткан уже. Но, что жребий предрек,
Его мало страшило, и ведал народ:
Пред самым могучим в бою он падет,
Пред волком, что много сильнее других
Волков, что родились в пещерах глухих.
Слушайте! Там, в Нарготронде, вдали,
За Сирионом, средь дикой земли
Дальние крики, рога там трубят,
И с лаем собаки по лесу летят.
Мчится охота средь палой листвы.
Кто же там едет? Не слышали вы,