Лэ о Лэйтиан
Шрифт:
Смотри! Там сиянье скользит по мосту,
Как звезды, покинув небес высоту,
Чтоб трепетать над простором земли.
Лутиэн тогда руки простерла свои,
Ее глас чистотой прозвенел по пустыне,
Как смертные слышат еще и поныне,
Как эльфийские трубы звучат над горой,
Когда все неподвижно, над миром покой.
Заря из-за гор показалась, бледна,
На серые склоны их светит она.
И тут содрогнулось подножье
Цитадель, расколовшись, упала сама,
Рассыпался мост над реки глубиной,
Сирион покатился дымящей волной.
Как призраки, совы летят из дверей,
И стаи нечистых летучих мышей
Сквозь воздух холодный несутся опять
Пристанище новое с криком искать,
Где Ночью Смертельной покрыта земля.
И волки там с воем бежали, скуля,
Как серые тени. Пробрались на свет
Бледные, словно под тяжестью лет,
Крадясь, с немотой в ослепленных глазах:
Те пленники, в ком изумленье и страх,
Из вечной ночи, через боль и печаль,
Всему вопреки, вышли в светлую даль.
Вампира фигура простерла крыла
И, с криком с земли улетев, поплыла,
На деревья роняя вниз черную кровь;
Хуан на камнях увидал тогда вновь
Труп волка - ведь прочь улетел Саурон
В Таур-ну-Фуин, чтоб новый там трон
И крепость темнее построить опять.
Тут пленники принялись, плача, кричать
Благодарности хрипло за славное дело.
Но Лутиэн все в тревоге глядела:
Берен не вышел из той глубины.
– Хуан, о Хуан, среди мертвых должны
Найти мы того, кого долго искали,
Ради кого бились мы и страдали?
Рядом они пробрались по камням
Чрез Сирион. В одиночестве там
Того отыскали, кто в скорби сидел
С Финродом рядом и не поглядел,
Чьих шагов звук в отдаленье возник.
– А! Берен, Берен!
– раздался тут крик, -
Не слишком ли поздно тебя я нашла?
Увы! Его смерть уже здесь приняла,
Светлейшего смерть забрала одного,
Твое тщетно страданье об'емлет его!
Увы! Но должны мы встречаться в слезах,
Кто раньше встречались со счастьем в глазах!
Ее голос был полон тоской и любовью,
Он поднял глаза с исчезающей скорбью,
Его сердце огнем запылало сквозь тьму -
Она сквозь опасность добралась к нему.
– О Лутиэн, с кем вовек не могли
Сравниться красою все дети земли,
Прекрасная дева с Эльфийской судьбой,
Какая любовь овладела тобой,
Пришла ты стучаться в кошмара врата!
О тонкие руки, волос темнота,
О лба чистота, что прекраснее нет,
О
Его руки найдя, она пала тут в тень,
Когда над землею вставал уже день.
XI.
Рассказано в песнях, и арфы звенели,
И по-эльфийски арфисты то пели,
Как Лутиэн и как Берен в долинах
Вдоль Сириона бродили в низинах,
Радость неся; их блуждали шаги
Целыми днями, беспечны, легки.
Мчалась зима средь лесной темноты,
Но, где они были, не вяли цветы.
Тинувиэль! Тинувиэль!
Птицы без страха вели свою трель,
И на ветвях среди снега все жили,
Где Лутиэн и где Берен ходили.
С Острова вышли навстречу зиме,
Но там одиноко лежит на холме
Могила зеленая, камень на ней,
Пристанище вечное белых костей
Сына Финарфина, Финрода, тут,
До того, как изменятся земли, уйдут,
Сокроются в моря бескрайних волнах,
А Финрод блуждает в зеленых лесах
В Эльдамаре, и больше уже не придет
В мир, что воюет и слезы вновь льет.
В Нарготронд не вернулся уже больше он,
Но пламенем слух был туда донесен,
Какие деянья король совершил,
Как остров спасен Лутиэн потом был;
ВОлков Повелитель повержен был ныне,
Руинами пали все башни твердыни.
Ведь многие нынче вернулись домой,
Что были когда-то захвачены тьмой;
И тенью опять возвратился туда
Быстрый Хуан, но едва ли тогда
Славу ему воздавал Келегорм.
Поднялся тогда нарастающий шторм,
И громом звучат голоса, как один,
Народа, что так устрашил Куруфин,
Королю своему они помощь не дали,
Теперь устыдились и гневно кричали:
– Повелителей этих неверных убить!
Могут ли ныне у нас они жить?
Род Финарфина к гибели только ведут
Не они ли, незванно нашедши приют?
Убейте же их!
– Но им медленно вскоре
Ородрет отвечал: - Берегитесь, иль горе
Превратите в страданий безмерных юдоль!
Финрод погиб. И я ныне король.
Как он бы сказал, так теперь я хочу
Вам приказать. И я не допущу,
Чтобы к нам в Нарог проклятье пришло,
Зло превращая в ужасное зло.
Сокрушайтесь, о Финроде ныне рыдайте!
Мечи против Моргота лишь обнажайте!
Никогда не прольется здесь родичей кровь.
Но ни хлеба, ни отдыха здесь уже вновь
Не получат тут братья, что к смерти ведут