Лэ о Лэйтиан
Шрифт:
Хотя бы и к гибели мир покатился,
Хотя бы свернулся он и растворился.
Любимый глупец! Ты пытался бежать
От этой погони; не смог доверять,
Слабый ты в силе, ты думал, что спас
Ту от любви, кому лучше в сто раз
Муки с могилой, чем быть под охраной
В пытках душевных с сердечною раной,
Без крыльев и силы помочь ему вновь,
Тому, для кого ее светит любовь!
Смогла Лутиэн к нему снова
От них далеки все Людские пути;
Они на ужасной границе стояли,
Лес и пустыня вокруг них лежали.
Он взгляда не мог отвести своего
От лика, что был под губами его:
– Трижды кляну свою клятву я ныне,
Что в тень привела тебя, в эти пустыни!
Но где же Хуан, кому я доверял,
Кого я любовью к тебе заклинал
Тебя от беды и несчастья хранить,
В ад смертоносный тебя не пустить?
– Не знаю! Но больше ведь в нем доброты,
Мудрее он, мой повелитель, чем ты,
И сердце открыто его пред мольбой!
Но долго я, долго молила с тоской,
Пока не понес он меня, как огонь,
За тобою по следу - и добрый был конь,
И с шагу Хуан никогда не сбивался;
Ты бы, увидев нас, вмиг рассмеялся,
Как Орк с волколаком летели вперед,
Ночью, во тьме, через топи болот,
Чрез озера и лес! Услыхала когда
Твое ясное пение (да, ведь тогда
О Лутиэн было слышно кругом,
Открылся пред злом, перед нашим врагом) -
Спеша, он меня тут ссадил на бегу;
Но где он теперь, я сказать не могу.
Они вскоре узнали, Хуан появился,
Дышал тяжело, и огонь в глазах бился,
К той, что оставил, на помощь летел
В страхе, что зло для своих мрачных дел
Ее захватило. И ныне он лег,
Темный, как тень, у ее легких ног,
Две мрачные шкуры принес с собой он
С острова, что разделял Сирион:
Волчье обличье, огромно, темно,
С длинною спутанной шерстью оно,
Чарами полно, его властелин
Прежде великий был Драуглуин;
И шкура огромная мыши летучей,
Мощные крылья, простертые тучей,
Железные когти в изгибах крыла -
Мышь эта облаком темным плыла
На фоне луны, она, облаком мчась,
С криком из Ночи Смертельной несясь,
Саурона посланник.
– К чему это нам,
Добрый Хуан? Что задумал ты сам?
Ты поверг Саурона, был в битве сильней,
Но зачем пригодится нам этот трофей
Здесь, средь пустыни?
– То Берен сказал;
Дар речи В Хуане опять запылал;
Как колокол Валмара, что далеко,
Голос
– Алмаз украдешь ты, сияющий свет,
У Тингола иль Моргота, хочешь иль нет;
Меж любовью и клятвой теперь выбирать!
Но, если не хочешь ты клятву сломать,
То либо должна Лутиэн умереть,
Одна, либо вместе с тобою на смерть
Отправиться, как тебя гонит твой рок,
Что пред тобою сокрыт и далек.
Твой путь не безумен, хотя без надежд,
Но если ты, Берен, не сменишь одежд,
И обилка смертного ты не сотрешь,
Немедля отправишься, - к смерти придешь.
Смотри! Был совет Фелагунда хорош,
Но может стать лучше он, если возьмешь
Хуана совет, и тогда путь открыт,
Вы быстро на ужас свой смените вид
И будете ужасом, словно кошмар:
Один волколаком из Острова Чар,
И мышью летучей другому стать надо
С когтями железными, крыльями ада.
Увы! В темноту вас уводит судьба,
Кого я люблю, за кого шла борьба.
Дальше уже не могу пойти с вами -
Слыхано разве, чтоб в дружбе с волками
Пес с волколаком бы вместе шагал
Туда, где Ангбанда бездонный провал?
Но сердце мое говорит: у ворот
Найдете вы то, что судьба приведет
Меня увидать, хотя в жизни туда,
К этим дверям, не приду никогда.
Надежда темна, и во взоре печаль,
Но вижу я ясно грядущую даль;
Но вдруг поведет вас дорога назад
И, сверх надежд, приведет в Дориат,
Быть может, там суждено нам опять
Перед концом снова вместе стоять.
Они в изумлении ныне стояли,
Глубокому, чистому гласу внимали;
И вдруг он исчез, ускользнув от них прочь,
И мир закрывала собой уже ночь.
Совет его страшный решились принять,
Они облик свой чистый должны оставлять;
В волколака обличье и крыльев размах
Решили облечься, убив в себе страх.
Эльфийскую магию ткала потом
Лутиэн, чтобы шкуры те, полные злом,
Сердца их к безумию не привели,
Эльфийские чары ее там текли,
И встала защита, заклятий стена,
До полночи темной так пела она.
Лишь только он в волчий наряд облачился,
Берен тотчас на земле развалился,
Свирепый, голодный; но тенью другой
Глаза его боль наполняет с тоской,
В них ужас пылал, когда видел он там
Летучую мышь, что ползет по камням,
Когтями скрипит, своих крыльев длиной.