Лебединое лето
Шрифт:
– Честное слово, Чарли, ты вцепился в противный липкий кусок карамельки, как в королевский алмаз какой-нибудь. Ну же, дай мне.
Он открыл глаза и смотрел, как сестра завладевает леденцом и снова втыкает в него палочку, которая теперь была согнута почти вдвое, так что конфету приходилось держать осторожно.
– Вот, пожалуйста.
Чарли взял леденец, но не подносил ко рту: его все еще тревожила кривизна гнутой палочки. Сара взглянула на свои руки и начала чистить сломанный ноготь. В эту минуту они с братом были до странности похожи - тот же овал лица, те же круглые карие глаза, веснушки на носу, русые волосы,
Все еще держа свой леденец в руке, он смотрел на самодельную палатку, которую соорудил во дворе сегодня утром, вытащив из дома старую простыню и перекинув ее через низко натянутую бельевую веревку. Сперва он просто набросил простыню на веревку и сидел под ней, и белое полотнище развевалось вокруг него, а потом пришла Сара и сказала:
– Чарли, тебе нужно как-нибудь закрепить концы. Настоящая палатка не должна трепыхаться от ветра.
Чарли так и думал, что палатке чего-то не хватает. Он подождал под простыней, пока Сара не вернулась с прищепками, которые она вбила в жесткую землю, зацепив ими края ткани.
– Ну вот, это я понимаю - палатка так палатка.
Палатка понравилась мальчику. Солнечный свет, проникавший сквозь тонкое полотно, и тени деревьев, колыхавшиеся над головой, навевали на него уютную дрему, и теперь Чарли хотелось обратно в палатку.
Сара снова принялась говорить об ужасном лете, но он уже не слушал. По тону сестры мальчик понимал, что на самом деле она говорит вовсе не с ним. Он медленно встал и потихоньку двинулся через двор к своей палатке.
Сара смотрела, как он идет - такой маленький для своих десяти лет, одетый в выцветшие голубые джинсы и полосатый растянутый свитер. Конфету на палочке Чарли нес перед собой, будто свечу, которая в любой момент может погаснуть.
– Не урони свой леденец в траву, - вслед ему посоветовала сестра.
– Вот тогда он точно пропадет.
Она смотрела, как мальчик, согнувшись, заползает в палатку и устраивается там. Против солнца был ясно виден его силуэт, видно, как Чарли осторожно кладет леденец в рот.
Потом Сара улеглась на жесткие деревянные ступеньки и запрокинула голову.
Глава З
А в доме все еще спорили Ванда с тетей Вилли. Даже на крыльце Саре было слышно каждое слово. Тетя Вилли, на чьем попечении они все находились уже шесть лет, после смерти мамы, громко повторяла:
– Нет, никаких мотоциклов. Никаких мотоциклов, ни за что на свете!
Сара скривилась. В тетушке ее раздражал не только громкий голос - вообще все: и ее манера командовать, и неумение слушать, и нежелание думать, что и когда стоит говорить. Как-то она заявила на всю аптеку Картера, что хочет купить для Сары хорошую дозу магнезии.
– Это не мотоцикл, а мотороллер, - терпеливо, как будто обращаясь к ребенку, говорила Ванда.
– Почти то же самое, что велосипед.
– Нет.
– Все, что я собираюсь сделать - это отъехать на полмили от дома на совершенно безопасном мотороллере...
– Нет. Ни за что и ни при каких условиях. Нет!
– Фрэнк водит очень осторожно. За всю
Никакого ответа.
– Тетя Вилли, это совершенно безопасно. Он свою маму возит в магазин на мотороллере. Кроме того, я достаточно взрослая, чтобы уехать безо всякого разрешения, и надеюсь, ты это понимаешь. Мне девятнадцать лет.
Нет ответа. Сара знала, что тетя Вилли наверняка стоит у раковины и энергично мотает головой.
– Тетя Вилли, Фрэнк будет здесь с минуты на минуту. Он проделал весь этот путь только ради того, чтобы съездить со мной на озеро посмотреть лебедей.
– Только не говори, что тебя тут лебеди волнуют.
– В том числе и лебеди. Я люблю птиц,
– Прекрасно, лебеди уже дня три как живут на озере, и до сих пор ты не очень-то рвалась их увидеть. И вот теперь тебе вдруг приспичило, ни минуты терпеть не можешь, вот-вот вскочишь на этот чертов мотоцикл и помчишься смотреть лебедей.
– К твоему сведению, я все время мечтала их увидеть, но сегодня у меня впервые появилась такая возможность.
– Ванда вышла из кухни и взялась за дверную ручку, бросив через плечо: - Ну, я пошла.
Девушка громко захлопнула входную дверь, перешагнула через Бойси и уселась рядом с Сарой на верхнюю ступеньку.
– Она не выносит, когда другие развлекаются.
– Знаю.
– Она меня с ума сводит. Все, что я собираюсь сделать - это съездить с Фрэнком на мотороллере посмотреть на лебедей.
– Сестра взглянула на Сару, потом резко оборвала себя: - А куда Чарли подевался?
– Вон он, в своей палатке.
– А, теперь вижу. Хоть бы Фрэнк поторопился и приехал раньше, чем тетя Вилли выйдет.
– Ванда встала посмотреть на улицу - и опустилась обратно на крыльцо.
– Я тебе рассказывала, что мне сказал про Чарли в прошлом году тот парень на психологии?
Сара выпрямилась.
– Какой парень?
– Ну, Арнольд Хэмптон из моей группы. Мы как раз обсуждали детей с дефектами...
– Хочешь сказать, что ты обсуждаешь Чарли с кем попало? Со своими одногруппниками? Ужас какой.
– Сара поставила ноги в протертые ботинками Чарли дорожки на ступени.
– И что же ты им говоришь? "Давайте-ка я вам расскажу о моем умственно отсталом братишке, это жуть как интересно"?
– Она впервые в жизни употребила по отношению к брату термин "умственно отсталый", невольно отводя взгляд от фигурки в белой палатке. Лицо ее неожиданно запылало, Сара сорвала лист с куста рододендрона у крыльца и прижала его к горящему лбу.
– Нет, ничего подобного. Сказать по правде, Сара, ты что-то...
– А потом ты, небось, говоришь им: "Ну вот, об отсталом брате послушали, теперь давайте я расскажу о своей сестренке-психопатке? " - она приложила лист к губам и начала яростно дуть.
– Нет, о тебе я не рассказываю, потому что, если хочешь знать, не такая уж это увлекательная тема. Между прочим, отец Арнольда Хэмптона по профессии педиатр, а сам Арнольд собирается работать с такими детьми, как наш Чарли. Он даже помогает в организации лагеря, куда, возможно, Чарли удастся отправить следующим летом - и все потому, что я поговорила с Арнольдом на психологии.
– Ванда перевела дух.
– Знаешь, ты становишься невыносимой. Не понимаю, зачем я вообще хоть что-нибудь тебе рассказываю.