Лед Апокалипсиса 3
Шрифт:
— Ладно. Допустим, что я согласен. Когда?
— Завтра… Шучу. Сейчас, конечно же. Думаешь я говорил про абстрактное светлое будущее? Пошли за мной и пестик убери с глаз долой.
Кипп убрал пистолет, а от того, что я повернулся к нему спиной — даже слегка удивился.
Мы дошли до моего шкафчика в Зале Искателя, я достал оттуда свой старый комбез.
— Мы примерно одного роста, так что вот тебе снаряга, вот ремень с портупеей, вот нагрудник, броник с мехом и карманом. Сейчас ботинки найду и термобельё.
— Будет ещё оружие или только пистолет?
—
Личный шкафчик у меня был большим и там покоились мои многочисленные трофеи.
— Хочешь абордажную саблю? Широкая такая. Самодельная херня, зато с ножнами и вполне серьёзная.
— Да, но мне бы ещё и нож.
— Вот тебе тесак, тоже самопальный.
Кроме того, я выдал ему термобельё и несколько запасных комплектов носков. Сам я был уже одет и снаряжён. С нетерпением дождался чтобы он, орудуя неловкими пальцами — оделся.
Не говоря ни слова, мы пошли к выходному шлюзу.
Постовой недовольно зыркнул на заключённого, но я подал ему завизированный Иванычем (нашим комендантом) приказ о том, что заключённый Бакшеев передаётся в подчинение мне. Приказом я запасся раньше, чем поговорил с заспанным Киппом.
Постовой заскрипел химическим карандашом, записывая в журнал.
Мой особый статус давал мне право никому о том, куда меня несёт нелёгкая, не говорить и не пояснять. И в графе «куда» боец ничего не писал, потому что у Странника «вольный поиск».
Ну, в данном случае не поиск, а куда хуже.
Мы прошли шлюзом и нырнули в туннель к гаражу.
— Трактор? — скупо спросил Кипп.
— С чего ты так решил?
— Ну, болтают про тебя. Небылицы, конечно, но уж насчёт трактора-то не ошибаются?
— Ошибаются. Вернее, у него двигатель на капиталке. Короче, другой у меня конь.
Я подвёл его к странной конструкции. Когда-то это было хорошим импортным грейдером.
Таким агрегатом, у которого сзади четыре колеса, двигатель и кабина, а впереди длинная опорная балка (в середине должен был висеть наклонный бульдозерный нож), с двумя колёсами.
Все шесть колёс ведущие и конечно же Иваныч подверг мой аппарат серьёзным изменениям. Все колеса стали двойными/спаренными и намного больше, чем это предусмотрено изготовителем, двигательный отсек объединён с кабиной большим самодельным температурным кожухом. Так двигатель постоянно грел кабину. Большая часть навесного оборудование и утяжелителей снято, кроме переднего и среднего «ножа», который заменён на облегчённую дюралюминиевую лыжу, за счёт чего машина в какой-то момент стала легче, минус две с половиной тонны. Но потом под кожух помещён аккумулятор от тепловоза — плюс тонна сто.
На носу остался штатный конусный нож, который раздвигал снег и лёд, отбрасывая их по обе стороны. Вопросы выживания во многом это — вопрос технологий.
До заводки
Поверх отсека двигателя в специальных пазах установлен квадроцикл, упакованный сверху в жёсткий пластиковый чехол. По иронии судьбы это был тот самый квадроцикл, на котором я когда-то удирал от остатков гопников Судьи Оксаны, очень давно, миллион лет назад.
Квадрик ещё и получал тепло от двигателя, так что в любой момент был готов к эксплуатации.
Я притормозил перед посадкой, чтобы принять таблетки. От них меня тошнило и покалывало в районе печени, а может просто казалось. Но я не валился с ног, не терял сознание, а это важно.
— Кипп, открой ворота, пожалуйста.
Я сел в кабину, завёл двигатель, проверил показатели и тронулся вперёд.
Управлять грейдером — по-своему весело. Ощущение, что ты с кабиной висишь в воздухе, а перед тобой опорная балка, на ней два колеса, которые находятся в отдалении, как глаза у краба, торчат в стороны. И когда ты поворачиваешь, то поворачивают именно эти «передние» колеса.
Я плавно выгнал технику из гаража, для чего провёл её через стену из висящих полосок брезента, призванных хотя бы немного отделить пространство гаража от улицы, когда ворота открыты. Брезент безбожно задубел и трещал при движении.
На улице была ночь. Но такая ночь, серьёзная, дымная, глухая. Мороз, согласно данным датчика — минус тридцать восемь и при таком морозе влага из снегов, а мир сейчас состоял в основном из снега, уходила и превращалась в дымку, из-за которой не было видно дальше сотни метров, не было видно небес и было особенно темно. Кроме того, звук тонул в этой морозной дымке и колючих снегах.
Кипп, который совсем недавно спал и видел свои Кипповские сны, скользнул в тепло кабины и уселся во второе, самодельное кресло. Теоретически кабина, на условиях тесноты, могла вместить троих, но была оборудована на двоих.
Однако, нас всё же было трое, потому что я установил в держатель планшет с включённым Климентием.
— Здравствуйте, Антоний, — поприветствовал меня «железный мозг».
— И тебе не хворать. Как там наша база?
— В рабочем состоянии.
— Интересный ответ. Ладно, врубай навигацию, и пока что я от тебя отстаю.
Климентий не удостоил меня ответом, но включил достаточно своеобразный навигатор с массой отметок и слоёв, собственное детище, которое он мог заменить на стандартный яндекс, но с адекватным геопозиционированием.
От парацетамола меня слегка знобило, но я даже на секунду не допускал мысли «дать порулить» Киппу.
Наш «ледокол Вайгач», а именно так бывший грейдер был вписан в реестр колонии, отважно пробил собой пару сугробов и степенно прошествовал мимо охранного поста периметра, двигаясь на юг, чтобы повернуть на северо-запад.