Лед Апокалипсиса 3
Шрифт:
— Нет. Блатные разграбили склад и устроили пир, короткий такой. Запасы были и так дрянные, ну какие продукты на зоне, верно? В общем, за несколько дней всё сожрали. Мы с Митяем и Бородавкой кое-что припасли на чёрный день и день этот настал довольно быстро.
Я кивнул.
Чинарь достал из печи закипевший чайник и стал наливать в три грязные, как и всё вокруг, кружки кипяток.
Кипп попытался показать, что пить не будет, я отмахнулся от него. Не время сейчас мешать хозяину дома проявлять своё весьма скромное гостеприимство.
—
— Из администрации никого не осталось? Одни осиротевшие заключённые?
— Ага, сиротки. Словом, Уйгуру нравился фильм «Новая земля». Он игры устраивал: «Последний — мёртвый», кто последний в казармы забежит, того сжирают. Я сейчас имею в виду буквально, каннибализм. В общем, мы с парнями решили не ждать, когда до нас очередь дойдёт, дождались, когда старшаки спать лягут и драпанули прямо по снежку.
— Карты нет было?
— Нет.
— А сколько вас было?
— Четверо… В начале. Потом Митяй ногу подвернул, я остался ему помогать, соорудил волокуши. А Бородавка и Молодой ушли, бросили нас. Мы с Митяем простудились оба, ну оно не удивительно, одежда была из чего попало. Набрели на домик путевого обходчика, прожили там две недели, пока от голода не стали обойный клей с обоев жрать. Митяй не хотел уходить, предлагал кору собирать, однажды собаку убил… Только её сожрали другие собаки.
— Вы ушли?
— Я. Митяй снова заболел и через четыре дня умер. А я прикрыл его одним одеялком, второе намотал на себя, как пленные румыны. Я блукал по полям, наверное, с неделю. Потом увидел дом, многоэтажку.
— Который рядом с котельной? Или в каком-то другом месте?
— Этот, тутошный. Людей уже не было, сбежали все… Ну не все, несколько повесилось, кого-то зарезали. Вы их не найдёте, их мыши съели до костей. В общем, по сравнению с домиком путевого обходчика тут вполне комфортно. Я выкопал туннели из котельной. Тут рядом отвал со старым углём. Он горит. Поломанная мебель из дома горит. Хожу посредством туннеля, что полезное — беру… Вы меня не осуждайте, мёртвым их барахло без надобности. Сколько я тут живу… Не знаю, я потерял счёт дням. Книжки читаю, я ж в детстве читать любил. Журнальчики всякие. Жалко, электроника не работает. Освещаю себе керосиновой лампой и свечами.
— Генератора нет?
— Я нашёл один в гаражах, — он взял со стола свернутую в несколько раз бумажку, которая оказалась достаточно странной картой.
— Вот многоэтажка, тут гаражи, здесь три частных дома. Здесь склад… Но там ничего нет, его разграбили в первые дни. А тут вот магазин, мелкий, вроде сельпо, его разграбили тоже и всё равно что-то да осталось. Килька, просроченный йогурт, перловка. В общем, за несколько месяцев я расширил лабиринт туннелей. Жаль только, что следом за мной идут мыши. А за ними кошки. Короче весь этот зоопарк под ногами путается. Полезного почти ничего нет.
— Так вы с местными не столкнулись? Куда
— Судя по тому, что люди собирались в спешке, но сами, было что-то вроде эвакуации.
— А куда, кто вывозил?
— Шут его знает. Мы с местными не пересеклись, если не считать полосатых и мышей. Это местные. А я считай, пришлый.
— Слушай, пришлый. Твоя история в общих чертах понятна. Вопрос номер раз. Я тут кое-какую миграцию намерен запилить.
— Чего? Какую миграцию?
— Не суть. Твоё жизненное пространство я хочу использовать.
— Ну, давай торговаться. Предлагай, что ты мне дашь за эти все места?
— Я ничего не покупаю, а ты вообще не собственник, так что нос особо не задирай. Могу забрать тебя на юг, к морю. Взять в оборот с прокормом и одеждой более чистой, чем эта.
— А что не так с моей одеждой?
— То, что её нет смысла стирать, а надо сразу сжечь. Но живя с нами, надо работать и принять правила.
— Если у вас нет правила «последний — мёртвый», то как-то сработаемся. Если, конечно, вас не коробит то, что я бывший арестант. Подчеркиваю, бывший!
— С этим нет проблем, тут каждый первый не белый и пушистый.
Глава 19
Действие к результату
— Я уже говорил тебе, что такое безумие, а?
Безумие — это точное повторение одного
и того же действия.
Раз за разом, в надежде на изменение.
Это есть безумие.
Когда впервые я это услышал,
не помню, кто сказал эту хрень,
я, бум, убил его. Смысл в том, окей, он был прав.
И тогда я стал видеть это везде.
Везде, куда ни глянь — эти болваны.
Куда ни глянь, делают точно одно
и то же, снова и снова, и снова, и снова.
И думают: 'Сейчас все изменится.
Не-не-не, прошу.
Сейчас все будет иначе'.
Ваас Монтенегро из игры Far Cry 3
Чинарь успокоился. Он каким-то жабром понял, что мы не собираемся его бить, убивать и вообще люди не злые. И он начал говорить. Глаза его сделались хитрыми.
— Я понимаю, ребят, вы тут не местные, не всё знаете. Но ситуация такова, что мне известно не только это место, его потенциал, его ценность, его ресурсы, открытые и временно недоступные. Поэтому нам надо обсудить кое-какие гарантии и дополнительные выплаты, положенные такому ключевому участнику ситуации, как я. Преференции…
— Прехуенции, — недовольно буркнул Кипп.
Я же взял листочек со стола, большой карандаш и стал рисовать. Чинарь продолжил что-то говорить, стреляя глазками то на меня, то на Киппа, его губы время от времени вытягивались в сладкую улыбку.
А я рисовал.
Художник от меня от слова худо, но…
Я рисовал старый добрый мем.
Когда картинка стала узнаваемой, повернул рисунок к Чинарю.
— Турки, Георгий, говорят примерно следующее: «Ты не знаешь, с кем говоришь и поэтому ты говоришь глупости».