Леди для первых рыцарей
Шрифт:
— Хорошо, если ты и впрямь это понимаешь, — сказал Глен. — Ну, мы ответили на твой вопрос? Или еще что-то хочешь узнать?
— Пожалуй, да, — ответила я. — Можете задавать свой вопрос. Кто начнет первый?
— Позже, — сказал Глен. — Мы уже практически вернулись в особняк. Боюсь, на мой вопрос нельзя будет ответить так легко.
— А на мой можно, — вмешался Блейк. — Марион, скажи, ты раньше когда-нибудь влюблялась в мужчину? В детстве или более сознательном возрасте?
— Нет, — я даже не задумалась над ответом. — Ни разу. Не влюблялась, не встречалась, я
— Мы приехали, — сказал Глен, отворачиваясь. Но я успела заметить, что у Блейка, что у Глена уж больно довольное выражение лица.
Карета остановилась, Блейк ловко открыл дверь и помог мне выйти. Я остановилась перед каретой, засмотревшись на странную нитку, прицепившуюся прямо к окну кареты ровнехонько по центру стекла. Странно, как она туда попала? Я потянулась к ней, чтобы снять. Неожиданно нить превратилась в тонкую серебряную цепочку, а в голове у меня раздался чужой голос:
— Еретичка. Ты намеревалась сбежать из страны, чтобы распространить свой мерзкий дар?
Я вроде бы осознавала реальность, видела, что Блейк и Глен что-то делают в карете, а кучер похлопывает лошадь. Но сдвинуться с места, сказать что-то или хотя бы сбросить эту проклятую цепочку у меня не получалось. Словно не мир замер вокруг, а я замерла в этом мире, окаменела.
— Марион, слышишь меня?
Когда я оказалась в объятиях Глена, так и не поняла. И на мое восприятие повлияла совсем не магия, а страх. Панический ужас, от которого дышать получалось через раз и казалось, что этот вдох был последним, а следующий сделать уже не получится. Время исказилось, а я просто пыталась дышать, пока слушала голос в своей голове.
— Давай-ка, разожми руку, не надо трогать с такой силой всякую гадости. Блейк, я справлюсь сам, найди того, кто подкинул нам эту гадость! — звучный голос Глена доносился до меня как из-под воды. — Вот, молодец, правильно, не нужно всякую дрянь подхватывать.
Я наконец-то смогла почувствовать свое тело — Глен отцепил от меня эту проклятую нитку. Но лучше не стало, ноги сразу подкосились, перед глазами все плыло, а мир покачивался. И только то, что Глен держал меня, крепко прижимая и делясь живым теплом, еще удерживала меня от панической истерики.
— А-а-а, — я хотела сказать что-то связное, но вышел то ли стон, то ли мычание.
— Тише-тише, не говори ничего, — кажется, меня подхватили на руки. — Сейчас придем домой, все будет хорошо, не волнуйся.
Я сглотнула, язык казался распухшим, ворочать им было трудно, но я кое-как выдавила из себя:
— Меня прокляли?
— К нашему счастью, нет, — сказал Глен, ногой открывая дверь в особняк. — Да и не получилось бы таким артефактом тебе что-то сделать. В конце концов, ты под нашей защитой, мы позаботились еще раньше, чтобы тебя никакая магическая пакость не коснулась.
— Тогда что со мной? — не отставала я от Глена.
Состояние было преотвратным: мутило, перед глазами начали плавать зеленые мушки, а еще потряхивало как от холода, потому я старалась прижаться к Глену посильнее — от него шло ровное тепло.
—
Я устало прикрыла глаза, мечтая о постели. Глен о моих желаниях явно догадался: чуть приоткрыв глаза, я поняла, что меня принесли прямо в спальню, вот только такую желанную кровать обогнули и направились к купальне.
— Я спать хочу, — постаралась я намекнуть на свое состояние.
— Мне очень жаль тебе об этом говорить, но спать нельзя, — вздохнул Глен. — Если сейчас не согреть тебя и не пополнить магический резерв, то ты можешь проспать чуть дольше, чем следует.
— Чуть дольше? — удивилась я.
— Примерно с годик, — ответил Глен, как куклу усаживая меня на стул, и начал раздевать.
Мне казалось, что Глен нес какие-то глупости. Во-первых, мой резерв был совсем немаленьким, иначе я бы никогда не смогла лечить так эффективно. Во-вторых, как какая-то цепочка с жалким сообщением могла такое вытворить? Да, мне недоставало знаний в магии, но кое-что я знала. И это кое-что наводило меня на подозрение, что Глен мне соврал, чтобы не пугать лишний раз.
Может, меня впрямь прокляли? Или внутри той вещички было смертельной заклинание, а меня вытащили из-под удара в последний момент?
Мысли о проклятии отступили в тот момент, когда Глен вытащил меня из ванны, завернув в мягкое полотенце. Я согрелась, да и чувствовала себя намного лучше. Осталась лишь некоторая сонливость и абсолютно иррациональное желание прижаться к Глену посильнее.
Мне иногда казалось, что мои мужья способны читать мысли, потому что как только Глен переодел меня в теплую ночную рубаху и укутал в одеяло, то тут же лег рядом, притягивая к себе поближе. Настолько близко, что я почти уткнулась носом в его шею.
— Как ты, Марион?
— Намного лучше. Но все-таки я хочу знать, что это было такое. И не нужно мне говорить о резерве. Да, возможно, я не знаю о магии столько, сколько знаете вы. Но я тоже училась. И резерв — это первое, о чем мне рассказал странствующий лекарь. Будь у меня такой маленький запас сил, который можно было бы вытянуть за пару секунд какой-то ниткой, я бы в жизни никого и никогда не смогла вылечить, — я хотела сказать это максимально строго, но вышло... вышло тихо и расстроенно.
Объятия Глена, конечно, успокаивали, убирали этот панический мерзкий страх, от которого все тело покрывалось «гусиной» кожей, а пот становился отвратительно липким и холодным, но все же...
Все же я была далеко не в порядке. Что здесь делали священники, что это была за нить-цепочка, почему мне было так плохо, будут ли от этого последствия? И это меня волновало настолько, что я с трудом могла лежать спокойно.
— Нет, Марион, все дело в резерве, повторюсь. Мне нет никакого смысла тебе лгать. Просто эта нить — древняя магия, — сказал Глен, тяжело вздыхая. — Магия тех времен, когда заклинаниями сдвигались горы, разрушались города и творились великие и страшные дела.