Леди и некромант. Тени прошлого
Шрифт:
Никто.
И снова стало тихо. Темно.
Спокойно.
Только спокойствие это притворное.
– И все же... прошу простить меня, ваше высочество, но... ваше отношение к этому существу...
...сдается мне, Аль-Ваххари имел в виду вовсе не Гулю, который вытянулся, положив голову мне на колени. Я чесала его за ухом, думая, отыскать Ричарда в столице будет не так уж сложно.
Ему ведь нужно во дворец, верно?
И нам, стало быть тоже...
– ...переходит все допустимые рамки... конечно, это совершенно не мое дело,
– Вы правы, - оборвала я судью.
– Это совершенно не ваше дело.
***
Тихон вернулся на рассвете.
И кажется, совершенно не удивился.
– Это хорошо, - сказал он, а на мой удивленный взгляд, пояснил.
– Значит, он еще борется.
С кем, уточнять не стал, а я не спрашивала.
***
В столицу мы въезжали ближе к полудню. День выдался на редкость жарким, и я пряталась от солнца и гнуса в прохладном нутре октоколесера. Не я одна...
Молчал аррвант, притворяясь предметом интерьера.
Грен возился с бисером, и мягкое покачивание нисколько ему не мешало. Аль-Ваххари расхаживал, будто ему было тесно в октоколесере. Гуль спал...
...город приближался.
Я видела серую городскую стену, почти исчезнувшую среди одинаковых кирпичных домов. Связанные крышами, они гляделись одним сплошным строением, в котором время от времени встречались узкие окна и не менее узкие двери.
Выше виднелись трубы.
И флюгера.
Я видела улочку, узкую, будто вырубленную в этих домах... и другие, широкие, мощеные желтым камнем. Видела людей.
Бедняки в лохмотьях.
И паланкин с бледной девицей, которая лежала, манерно отставив ручку...
– Это актриса, - сказал Аль-Ваххари и поморщился.
– Мерзкое сословие. Им запрещено иметь собственные экипажи.
...поэтому паланкин несут четверо плечистых молодцев.
Девица нетяжелого поведения задирает юбки, и престарелый лойр, явно очутившийся здесь по ошибке, отворачивается...
...ближе к центру дома становились ниже, шире и солидней. Перед ними появились узорчатые ограды, а за оградами - зеленые лужайки и фигурные кустарники.
– Надо же...
– Аль-Ваххари отступил от окна.
– Почти ничего не изменилось... мне казалось... революция...
– Ага, - Грен подцепил крохотную бисеринку, - революция ваша... что пнем по сове, что совой по пню, ей-то едино... как жили, так и живут.
Верховный судья закрыл лицо руками.
И исчез.
– Ишь ты... имперец, а какой нежный... Оливия, примерь...
– он тряхнул, и шелковая тряпица превратилась в платье.
Тонкое платье прямого кроя.
Обманчиво простое... я видела такую обманчивую простоту на показах, но...
Шелк был невесом.
Мерцали бисерные бабочки, то ли выплетая кружева серебристых
– Спасибо...
Он махнул рукой.
– На бал в чем попало не пойдешь...
– На какой бал?
– платье было волшебным и... и я отчаянно желала примерить его, и в то же время мне было невероятно стыдно за простое это желание, ведь сейчас мне стоило бы думать о вещах куда более серьезных.
– Императорский... в честь грядущей помолвки с шиммерийской султани. Не слышала?
– Грен укоризненно покачал головой.
– Тугое ухо на новости глухо...
– Есть такое, - призналась я.
Да и где бы мне новостями разжиться? На кладбище?
Грен же медленно собрал бисер в коробочку, воткнул тонкую иглу в кусок мягкой ткани. Пальцы вытер и велел:
– Присядь... тут уж дело такое... правое, левое, а все одно кривое... когда альвы решили пойти против императора, мы крепко думали. Альвы нам не браты и не сваты, но и имперцы не рожки сахарные. Оно ж понятно, что не угомоняться. Дети богов... недопоротые... предки правы, а потомкам править.
От его тяжкого вздоха шелохнулись занавески. Грен же, спрятав и бисер, и иглы в шкатулку, продолжил.
– Альвы понимали, что сами не управятся, однако же ж и иначе не могли. Дошли до краю... только и оставалось, или зубы стиснуть и подохнуть, или учинить чего... наши-то в Совете зашумели, мол, альвам плохо, так пускай, их беда, а мы-то чего? Нас не выковыряют... правда, и другие были, которые сказали, что одних альвов Император раздавит, как рудокоп вошку, а после и за нас примется. Порядку ради... они так... один кто бунтовать полезет, так и бунтовщиков на алтари, и тех, кто рядом стоял...
– И стоит отметить, - брюзгливо заметил Аль-Ваххари, - что подобная стратегия вполне себя оправдывала. На момент моей смерти Империя уже не одну сотню лет жила мирно... я говорю о центральных областях. Провинции же всегда были головной болью...
– Ага... такой болью, что от нее избавиться никак неможно было...
– Да что ты понимаешь в политике!
– Что политика - не чих собачий, как папенька мой выражался, - Грен рассерженно засопел, но успокоился довольно быстро, рукой махнул: мол, чего с имперца возьмешь-то? Тем паче с мертвого.
– Так вот... наши долго рядились, а после король постановил - альвам помочь... тогда-то мы и сотворили камень, чтоб заменить...
– Поразительная подлость!
– От чья бы корова мычала...
– Ваша манера выражаться ставит меня в тупик!
– ...но не в том одном дело... подгорники много Империи давали... в том числе и камни для колодцев. В горах-то вода не всегда хорошая, да... бывает, что и желтая, и красная, и воняет, пить такую - травиться только. Наши-то и придумали, как камень силой напитать, чтоб он воду пропускал, а все дурное на него налипало. Хорошо, только менять их надо было...
...я уже поняла, к чему он ведет.