Леди и некромант. Тени прошлого
Шрифт:
– А восстание?
Я не находила в себе сил отпустить венец.
...лучше бы ему оставаться в склепе.
– Всегда были люди, недовольные властью Императора. Нам оставалось лишь слегка помочь...
– Я же говорил, без нелюдей не обошлось, - выплюнул Верховный судья.
– Мы лишь хотели свободы, - Тихон протянул руку и я вложила в нее венец. И когда разжала пальцы, то сумела выдохнуть с немалым облегчением.
– И покоя...
– Понятно.
Ричард встал.
– Итак... Регалии
– В Империи жили неплохие менталисты, - Тихон уложил венец в шкатулку и, закрыв крышку, провел по дракону ладонями. Кованый зверь зашипел и выплюнул облако проклятья, которое, впрочем, стекло с ладоней альва темной дымкой.
– Иногда... можно заставить людей не думать об опасных вещах. Или что-то сделать... простое. Неопасное... скажем, задержать письмо на час или два... сорвать поставку фуража... чтобы ее мог сделать другой торговец...
***
Ричард закрыл глаза.
Его разрывало от ярости.
И главное, он прекрасно осознавал, что ярость эта вовсе не его, она принадлежит человеку, от которого ныне и памяти не осталось.
Памяти нет, а ярость вполне.
Черная.
Глухая.
Клокочущая. Она требовала выхода и Ричард, вздохнув, потянулся к ней. Он нырнул в это болото, а заодно и в ту, ушедшую жизнь.
Аль-Ваххари последний сын рода АрШаим, Верховный судья провинции Харраз, не любил вставать рано. В спальне его окна были задернуты плотными шторами.
Забраны ставнями.
И укреплены особыми заклятиями, чтоб случайный звук не потревожил чуткого его сна.
Домашние знали о привычках хозяина и до полудня во всем доме царила тишина.
...сегодня не спалось.
Тревога сжимала сердце. И, проклятье, виной ей были вовсе не престранные слухи о скорых переменах, которые долетали до ушей Аль-Ваххари.
Какие перемены?
Разве что цены на зерно вновь вырастут. Кеметцы обнаглели совершенно, возомнив, что игрушечная их свобода действительно позволяет им быть независимыми. Еще немного и терпение Императора лопнет...
...голова ныла.
...не стоило вспоминать, но он все равно вспомнил. И поморщился. Сжал виски ладонями. Но когда мальчишка-раб встрепенулся, подался было вперед, всем видом своим выражая готовность служить хозяину, Аль-Ваххари махнул рукой.
Не было у него настроения играть.
Он встал.
– Пусть подают завтрак, - сказал он, отсылая мальчишку прочь.
Растет.
И юношеская гибкость скоро исчезнет, сменившись характерной грубоватостью низших. Кость тяжелеет, мышцы каменеют, и упражнения, которые мальчишка старательно проделывает каждый день, хоть и замедлили это взросление, но все одно не уберегли
...цены на рабов тоже выросли.
Привозят мало.
И все какие-то... неухоженные. Говорят, кораблям приходится искать свежее мясо далеко, отправляться в варварские земли, где круглый год царит зима и водятся шерстистые слоны. Такого в прошлом году привозили показать Императору, но летом слон издох.
...те рабы тяжелы костью и норовом дурны. Еще на каменоломни годятся, а в остальном...
Завтрак. И прохлада, созданная камнями. Нынешнее лето затянулось, уже давно пора бы начаться дождям, ан нет... в городе пыльно.
Дышать тяжело.
И сама мысль о том, чтобы отправиться в магистрат, внушает отвращение. С другой стороны срочных дел нет, кроме одного и отложить его нельзя: приказы Императора не обсуждаются.
Он вновь поморщился.
Вчерашний вечер.
И покой лаборатории, нарушенный старшим из аррвантов. Он с молчаливым поклоном протянул свиток.
Встреча.
Утомленный долгой дорогой всадник, который от любезного предложения Аль-Ваххари лишь отмахнулся. Он не желал ни застолья, ни славословий, лишь покоя...
– Мой гость еще отдыхает?
– спросил Аль-Ваххари.
– Нет? Уехал? На рассвете?
...радость, которую он испытал, была стыдной.
Его дом удостоили высочайшей чести и... никто не пострадал.
Почти никто. Девушку нашли в покоях, отведенных гостю. Она лежала на полу, раскинув руки, уставившись в потолок. Лицо ее, искаженное мукой, было уродливо. А ведь Аль-Ваххари старательно выбирал домашних рабов, как и иные вещи, его окружавшие...
...эту сломали.
Было обидно. И любопытно. На теле девушки он не нашел видимых ран, а вот внутренние органы ее практически спеклись.
День.
И легкий портшез. Рабы, что несли его, привычно считали шаги. Близнецы двигались по обе стороны, и потому успели поймать камень, который прилетел из толпы.
– Сдохни, тварь!
– взвизгнул кто-то, а в следующее мгновенье толпа набросилась, грозя смести хлипкую с виду охрану.
Портшез перекосило.
...он был хорошим магом. И огненная плеть, развернувшись над головой толпы, брызнула искрами. Обычно этого хватало, но не сейчас...
Полетели камни.
Мусор.
Они ударялись о щит, рассыпаясь прахом...
...кто-то закричал.
Кто-то вспыхнул факелом... кто-то захрипел и осел, расползаясь гнилью...
– Бежим!
Захрипели трубы, возвещая о подходе городской стражи.
...на площади остались мертвецы. Не так и много, пару дюжин... и аррвант подал руку, помогая Аль-Ваххари выбраться из портшеза. Его собственные рабы были мертвы, и эта новая утрата привела в ярость.
Они что, не понимают, как сложно подобрать правильную четверку?