Ледяная пустыня
Шрифт:
Я понимала, что с каждым таким необъяснимым происшествием Гуннар все меньше и меньше мне доверяет. Его отношение ко мне становилось прохладным. И все из-за того, что я была колдуньей! Потерять Гуннара я боялась еще больше, чем Баалаты, а мои тайны отдаляли нас друг от друга.
Мне срочно нужна была помощь.
— Нам пора, — прервав свой рассказ, заявила Селена. — Мы должны освободить номер до двенадцати.
Рассказ Селены был долгим. Анаид успела позавтракать, одеться, причесаться и собраться
— Как это гадко! — поморщившись, сказала она.
— Что именно? — спросила тащившая чемодан к двери Селена.
— Гадко быть колдуньей! Сидишь, как в клетке, в которую тебя загнала судьба, и никуда не деться.
— Да уж, — обняв дочь, пробормотала Селена. — Но ты не расстраивайся! С тобой не произойдет того, что случилось со мной. Пока я здесь, тебя не тронет ни одна одиора!
На самом деле, Анаид расстраивалась совсем по другим причинам. Она очень переживала попытки Рока порвать с ней и вымещала досаду на матери.
— А ведь твой Гуннар имел все основания не доверять тебе. Бедняга! Он и представить себе не мог, какую кашу ты заварила!
— Конечно, не мог. Еще ни одна омниора не говорила правду своему любимому мужчине.
Категоричная в своих суждениях как любой подросток, пятнадцатилетняя Анаид возмутилась:
— Разве можно полюбить человека, который все время врет и обманывает?!
— Простые смертные тоже врут и обманывают, — вздохнула Селена.
— Да? А почему?
— Мужчины вообще не желают знать правду о женщинах. Им больше нравится думать, что женщины такие, какими они их себе представляют. Вот поэтому-то женщины и обманывают мужчин.
— А как женщины их обманывают?
— Во-первых, с помощью косметики, а во-вторых, не рассказывают мужчинам о своих настоящих желаниях и страхах.
— Неужели мужчины и женщины такие разные? — удивилась Анаид.
— Отнюдь, детка, но мужчинам этого очень хочется.
— Не понимаю.
— Когда подрастешь, ты поймешь, что мы живем в мире, который мужчины создали для самих себя.
— Ты пытаешься найти себе оправдание, — раздраженно сказала Анаид. — Ведь ты просто использовала Гуннара, чтобы сбежать от омниор.
— Вот и неправда. Я бежала от омниор, чтобы остаться с Гуннаром.
Из рассказов матери Гуннар предстал перед Анаид довольно загадочным типом. Кроме того, она так и не узнала самого главного.
— Скажи же мне, наконец! — взмолилась девушка. — Гуннар мой отец?
Немного поколебавшись, Селена вздохнула, словно не желая торопить события.
— Подожди немного и все узнаешь. Вот поедем, и я расскажу тебе, что было дальше.
Приоткрыв дверь, Селена высунула голову в коридор, внимательно осмотрелась по сторонам и обратилась к дочери:
— Слушай меня внимательно! Мы пойдем к машине, но спустимся к ней на грузовом лифте. Ты сядешь на заднее сиденье и будешь меня ждать. Я хочу, чтобы никто тебя не видел, никто на тебя не смотрел и никто с тобой не разговаривал. Ясно?
Вздохнув,
Анаид и Селена покидали мотель очень осторожно.
Сначала они прокрались на кухню и спустились вниз в грузовом лифте, вонявшем помоями, испачканном жиром и облепленным картофельными очистками. Потом прошмыгнули по заднему двору, шарахнувшись от облезлой кошки и повара-китайца.
Добравшись, наконец, до машины, Селена уложила чемоданы в багажник и открыла дочери заднюю дверь.
— Садись! Я сейчас!
Не успела Селена скрыться из виду, как по окошку перед носом у Анаид забарабанили чьи-то маленькие пальчики. Присмотревшись, девушка разглядела, что в стекло стучится довольно нахальный на вид маленький мальчишка.
Несколько мгновений Анаид колебалась, но потом инстинктивно выплеснула на него раздражение, накопившееся у нее от случившегося с Роком и мыслей о том, как плохо быть колдуньей. Опустив окошко, она заявила сердито:
— Чего стучишь?! Это, по-твоему, барабан?!
Вместо ответа мальчишка, оказавшийся китайчонком, протянул Анаид какой-то пакетик.
— С днем рождения! — прошепелявил он ртом, в котором не хватало молочных зубов.
Ошеломленная Анаид подумала, что ему лет семь, не больше, и пробормотала:
— Откуда ты знаешь про мой день рождения?
— Мне сказал один человек.
— Какой человек?
— Который сказал, чтобы я тебе это передал.
— Значит, это передал для меня какой-то человек?
— Да.
Не раздумывая ни секунды, Анаид открыла пакетик и застыла с открытым ртом. В нем лежали чудесные рубиновые сережки.
— А где этот чел…
Анаид не договорила. Китайчонка как корова языком слизнула, а к машине танцующей походкой приближалась Селена. Увидев мать, Анаид инстинктивно спрятала сережки подальше.
— Зачем ты открыла окно?
— Мне жарко, — заявила первое, что пришло в голову, Анаид.
— Жарко?! — удивленно спросила Селена, взглянула на градусник и поежилась. — На улице всего плюс девять!
— Вот именно! Целых девять! — пожала плечами Анаид. — А в Урте было только три!
— Ну да, — усмехнулась Селена. — Сразу видно, что ты родилась на севере.
— А я родилась на севере?
Сев за руль, Селена похлопала ладонью по сиденью рядом.
— Сядь ближе! Сейчас я расскажу тебе, что было дальше.
Земля льда и огня
Одной из белых ночей, в час, когда исландцы еще спят, нас с Гуннаром высадили в какой-то маленькой бухточке рядом с Рейкьявиком. Собрав свой нехитрый скарб, мы шепотом распрощались с семейством Харстад, и на прощание я по очереди поцеловала каждого китобоя. К моему огромному удивлению, все они, провозившись пятнадцать дней с китовым жиром, пахли в то утро горной лавандой и яблочным пирогом.