Ледяная синева

Стюарт Энн

– Чёрт, да кто вы? – воскликнула она.

Вдруг стало ясно, что битва закончилась. Саммер больше не видела ни Таку, ни Сиросаму – взор загораживали побеждённые молчаливые братья. Казалось, что всем руководит брат Невилл, и Саммер вдруг испугалась, что это всего лишь религиозный переворот, и один псих просто сместил другого. Но англичанин подошёл к ним, она посмотрела в его ледяные голубые глаза, и он протянул ей руку.

– Вы в порядке, доктор Хоторн?

Саммер позволила ему помочь себе встать.

– Кто, чёрт побери, вы такие? – повторила она.

Она по-прежнему не видела Таку за толпой братьев, и от паники её подташнивало.

– Такаши работает на нас, – просто сказал он. – Это всё, что вам нужно знать. Нам придётся увезти вас и кузена Такаши с горы. Сейчас. Самолёт ждёт.

– Самолёт с отравляющими веществами?

– Они нейтрализованы, – поднимаясь, сказала женщина, внезапно обретя очень авторитетный вид. – Этому молодому человеку нужно в больницу, а тебе – выбраться из страны и присоединиться к сестре.

На мгновение Саммер забыла о Таке.

– Джилли у вас?

– Это я вывезла её из Лос-Анджелеса. Сейчас она с женой Питера, и они тебя ждут. – Женщина кивнула в сторону мнимого брата: – Кстати, это Питер. Питер Мэдсен. А я – мадам Ламбер.

– Глава Комитета, – кивнула Саммер.

Мадам Ламбер помрачнела.

– Такаши слишком распустил язык. Обычно он более сдержан. Что между вами произошло?

– Не твоё дело, Изобел, – усмехнулся Питер. – Кроме того, Такаши никогда не заводит интрижки на заданиях. Он умеет разделять жизнь и работу.

«А Саммер Хоторн – это работа».

Ошеломлённые, сокрушённые братья отодвинулись, и Саммер увидела место драки Такаши и Сиросамы. Ни того, ни другого там не было – осталось только тело Генриха, чья кровь впитывалась в кимоно.

– Где они?

– Неважно, – сдержанно сказала мадам Ламбер. – Всё закончилось, и чем скорее ты забудешь последние несколько дней, тем лучше. Сейчас главное доставить мальчика в больницу и вывезти тебя из Японии – до того, как это дело получит политическую огласку. Уверена, тебе не терпится уехать.

Саммер оглядела замёрзшую поляну. Одни из церемониальных ворот тории были разрушены, а драгоценная урна Хаяси лежала в стороне, всеми забытая.

Саммер уже давно потеряла чувство времени, но казалось, что она только-только приехала в Японию. И уехать из страны значит больше никогда не увидеть Таку.

– Не терпится, – невыразительным голосом подтвердила она.

Два брата в белом погрузили Рено на носилки; они явно работали на Комитет, а не на Сиросаму. Голова Саммер готова была вот-вот взорваться.

– Можете ответить лишь на один вопрос?

– Сомневаюсь, – сказала мадам Ламбер, беря Саммер за руку и ведя её вверх по склону, огибая тела убитых.

– Кто – хорошие парни, а кто – плохие?

Женщина остановилась и посмотрела на тела, а потом – на Саммер.

– Оттенки серого, доктор Хоторн. Всё это оттенки серого.

Глава 26

Синдром посттравматического стресса, так это называют? Неважно, что она сидит на подоконнике красивого старинного дома в

часе езды от Лондона и что сад даже зимой красив и навевает умиротворение. Неважно, что её младшая сестрёнка ростом с топ-модель, кажется, ничуть не пострадала из-за выпавших на её долю приключений и проводит сейчас время или на кухне с хозяйкой, или за изучением сложных учебников, которые удалось раздобыть Питеру Мэдсену. Джилли счастлива и, чувствуя себя в безопасности, постепенно привыкает к жизни здесь. Женевьева оказалась идеальной хозяйкой, гостеприимной, но не навязчивой, а Питер был само очарование. Вначале Саммер сомневалась насчёт него, но напрасно – он совсем не внушал страха.

Мадам Ламбер не появлялась, что полностью устраивало Саммер. Изобел была холодной, отлично владеющей собой женщиной, начисто лишённой эмоций, – идеальная попутчица для показавшегося бесконечным перелёта в Англию. Но сейчас Саммер было очень важно сохранять спокойствие, а мадам Ламбер одним своим видом напоминала о событиях на горе Белого Журавля.

Сиросаму доставили в японскую психиатрическую больницу. Он, совсем съехав с катушек, постоянно бормотал что-то бессвязное. Саммер подумала бы, что он симулирует, если бы не видела абсолютного безумия в глазах сектанта, когда тот катался с Такой по земле. Злосчастную урну Хаяси выставили на всеобщее обозрение в Киото, а в «Братстве торжества истины» царило смятение.

Казалось, никто и не подозревал, как близко был мир к катастрофе.

Питер и Женевьева не упоминали Таку, и Джилли, должно быть, попросили не задавать слишком много вопросов. И она не станет о нём думать. Ни секунды не потратит. Вместо этого она будет сидеть у окна, смотреть на зимний сад и учиться вязать.

Глупость, конечно, но её это успокаивало. Пока пальцы перебирали самодельную пряжу, мысли постепенно приходили в порядок, а раны, о существовании которых она даже не подозревала, излечивались.

Ей даже удалось вытерпеть короткий визит якобы сожалеющей обо всём Лианны. Что оказалось несложно – вину мать чувствовала в основном по отношению к Джилли и, приняв показное спокойствие Саммер за чистую монету, отправилась в Индию на новые поиски просветления. Саммер даже смогла посмеяться над матерью вместе с Джилли.

Только вот ночами она лежала без сна в большой мягкой постели, с сухими глазами, беспокойно ворочаясь, чувствуя пустоту и запрещая себе даже мысленно произносить его имя.

– Пора уже домой, – однажды утром сказала она, пока Джилли вгрызалась в текст по физике. Женевьева была в кабинете, безвозмездно консультируя по юридическим вопросам через интернет, и за кухонным столом из старого дуба сидели только они вдвоём.

Джилли подняла взгляд.

– Я не спешу. Учебники у меня есть, так что, думаю, получится без проблем пропустить остаток семестра. Кроме того, мне здесь нравится.

Саммер посмотрела в сад. Они жили в Англии уже почти два месяца. Потеплело, деревья и трава начинали зеленеть. На открытых солнцу лужайках даже зацвели нарциссы. Всё снова оживало. Пора и ей тоже ожить.