Легенды авиаторов. Игровые сказки.
Шрифт:
— Он был членом нацистской партии? — поинтересовался Вася.
— Был. Но после войны перестал, — ответил дракон. — И довольно успешно перестал.
— А вообще что он делал после войны? — заинтересовался Вася.
— Строил самолеты, пока еще мог. Жил в Швейцарии. Там и умер в шестьдесят девятом, очень спокойно, в преклонные лета — восемьдесят пять, — сказал дракон. И прибавил: — Для человека, конечно. С точки зрения драконов, это, в общем, ничтожно малый срок.
27. Мастер на все руки
Билл
У Васи, стоявшего рядом, на лице была улыбка. Сам Вася считал эту улыбку товарищеской и вполне дружеской, Хопкинс же именовал ее «ехидной ухмылкой».
— Не понимаю, почему ты так считаешь, — Вася решил немного пообижаться для виду, — я же в самом деле ничего плохого не подразумеваю.
— А я ничего плохого не делаю, — сказал Хопкинс. — Просто, гм, разобрал моторчик... Я его потом обратно соберу.
— Ну, молодец, — протянул Вася. — И что за самолетик ты тут препарируешь?
— 2PA, — охотно ответил Хопкинс. — Хороший американский самолет. Двухместный истребитель сопровождения. Прекрасен в первую очередь тем, что многовариантен. Быстро модифицировался в легкий бомбардировщик, дальний разведчик, в тренировочный самолет.
— А что, правда далеко летал? Для истребителя необычно, — удивился Вася.
— Далеко. И ты прав — необычно. Топливные баки занимали весь внутренний объем крыла... Вообще неординарный самолет, я тебе доложу. И конструктор неординарный.
— Погоди-ка, — перебил Вася, — конструктор, если я не ошибаюсь, — русский?
— Точно, — кивнул Хопкинс. — Русский. Но не советский. Американский. Александр Николаевич Прокофьев-Северский. Для друзей — Seversky. Потомственный военный моряк. Отец только «подкачал» — пел в Петербурге в оперетте.
— Так «Северский» — это сценический псевдоним? — понял Вася. — Забавно... А потом это превратилось в название американской фирмы, строившей самолеты. И как его занесло в Америку?
— А ты не догадываешься? — Билл прищурился. — Ну, подумай. Семнадцатый год... Офицер...
— Почти догадался, — вздохнул Вася. — Давай подробности.
— Ладно, — Билл снова вынул из кармана отвертку и покрутил ее в пальцах. — Прокофьев-Северский закончил Морской кадетский корпус. Однако папа у него не только в оперетте пел — он еще увлекался модным в те годы видом спорта...
— Самолетами, — кивнул Вася.
— Именно. Был тогда такой, скажем так, статус: «летчик-любитель».
— С ума сойти! — вздохнул младший лейтенант. — Какое ужасное время.
— И не говори. С другой стороны, открывались перспективы. В России начали создавать авиационные группы для морской разведки и совместных действий с кораблями. Так что Северский сделался морским летчиком. И почти сразу, в том же пятнадцатом году, он едва не погиб. Летал на разведку и бомбардировку немецких кораблей — и тут на борту взорвалась бомба. Механик самолета умер на месте, летчик был тяжело ранен. Боялись гангрены, ампутировали ногу ниже колена.
— Знакомый сюжет, — прищурился Вася.
— Это не сюжет, это правдивая история. И, должно быть, многих вдохновившая, — возразил Билл Хопкинс. — Северский начал ходить на протезе, потом — больше: играл в гольф, бадминтон, даже танцевал и плавал. Его
— Арестовали? — быстро спросил Вася.
— Разумеется, — отозвался Билл. — Время военное, а тут такое вопиющее нарушение дисциплины. Вмешался царь Николай. Пилот-инвалид с его волей и отвагой впечатлил царя, поэтому Северского простили и вообще позволили вернуться к летной службе.
— А изобретать он когда начал?
— Да тогда же и начал, — сказал Билл. — Сначала усовершенствования как раз и касались управления самолета пилотом-инвалидом. В начале семнадцатого он создал лыжное шасси для «летающих лодок». Это позволило использовать гидроавиацию на Балтике зимой, когда вода стоит подо льдом. В общем, в России он проявил себя в основном как боевой летчик. К моменту революции это был один из самых знаменитых асов, двадцатитрехлетний капитан второго ранга. Тринадцать побед, пятьдесят семь боев, Георгиевский крест.
— А революцию не принял, — заметил Вася.
— Как многие кадровые военные, был шокирован разложением армии, — подтвердил Хопкинс. — Уехал в США, сначала в русское посольство — помощником военно-морского атташе по вопросам авиации. Познакомился с американскими военными деятелями. Что было, как ты понимаешь, очень кстати. После Октября уже никакого «русского посольства» не стало, а Северский перешел в Военный департамент в Вашингтоне — инженером-консультантом. Помогли связи: он удачно пообщался с генералом Митчеллом, убежденным сторонником развития бомбардировочной авиации, так сказать — крестным отцом американских стратегических военно-воздушных сил. У Северского имелись кое-какие идеи насчет технического усовершенствования самолетов...
— Да, удачно, — подтвердил Вася.
— В двадцать втором у Северского была своя фирма — Seversky Aero Corp. Начал, опять же, хорошо — с создания новой модели бомбардировочного прицела.
— Погоди, — перебил Вася. — В Америке же случился этот страшный период. Великая Депрессия. Как же Северский выжил?
— Никак — обанкротился, как и все порядочные люди, — ответил Хопкинс. — В тридцатом кое-как начал сначала. Работал над самолетом-амфибией. Собрал единомышленников, кого нашел, и основал в Лонг-Айленде новую фирму — Seversky Airkraft Corp. Амфибия, кстати, была совершенно уникальная и...
— Ты начинал про 2PA, — напомнил Вася.
— Это чуть позднее. Тридцать восьмой. Мысль была такая, что необходим истребитель для охраны бомбардировщиков от вражеских самолетов, — отозвался Хопкинс. — Как я уже говорил, летал этот истребитель на диво далеко. Но американское военное руководство этот самолет не оценило. В те годы как раз появились скоростные бомбардировщики. Считалось, что они смогут бомбить и без прикрытия истребителей. Скорость! Скорость — гарантия их безопасности. Жизнь и война внесли свои коррективы, так что потом-то генералы поняли, насколько ошибались... При налетах американских бомбардировщиков на Германию без охраны истребителями потери были так велики, что от подобных операций попросту отказались. А вот взяли бы 2PA...