Легенды авиаторов. Исторические рассказы
Шрифт:
видела, как он пьяный шатается по улицам. Как твоя мать такое терпит?»
Амелия ответила: «Это ложь!» — и ударила девочку.
Лучше не вспоминать, что было потом...
И вот наконец мать решилась. Сложила чемодан, забрала дочерей — и переехала к
родственникам в Чикаго.
Теперь придется в очередной раз
А годы идут...
— Ну ничего, Эми, дорогая, — ласково прожурчала тетушка, — хорошо, что у тебя
девочки. Девочке проще пробиться. Нужно только удачно выйти замуж.
Замуж? Никогда! Никогда в жизни Амелия Эрхарт не будет зависеть от мужчины.
— У Амелии есть деньги, — мягко ответила Эми. — По завещанию она получает сумму,
которой хватит для поступления в колледж.
25 октября 1917 года, Торонто
Вот уже год как Мюриэл живет в Торонто, а Амелия учится в Пенсильвании.
Но на Рождество семья должна собираться под одной крышей. И Амелия — какой бы
независимой она ни была, — ценила эту традицию.
Пусть семья неполная, пусть нет отца... Мама и сестра — самые близкие к ней люди. Она
сэкономила на завтраках и приехала в Торонто.
Пешком пошла с вокзала. Багаж — маленький саквояжик, нести его не тяжело.
Снег прилипал к ботинкам. Облака висели над городом. Наверное, к вечеру опять
начнется снегопад. Будет красиво... Настоящее белое Рождество.
Амелия отошла к тротуару, встала у стены, пропуская телеги. На телегах лежали люди,
похожие на кучи тряпья: в окровавленных бинтах, в рваной, серой одежде. Без рук, без
ног. Со страшными ожогами, уродующими лицо, слепые...Те, кто мог идти, ковыляли
следом. Они прибыли с фронта и направлялись в госпиталь.
Страшная картина вс стояла перед глазами девушки, хотя раненые давно уже прошли.
Амелия не могла двинуться с места.
Видом крови ее не испугать. Недаром в детстве она была сорвиголовой. Но столько
страдания сразу... До сих пор ей не приходило в голову, что за океаном идет война, что
погибают люди. Она слишком была занята собственной жизнью.
Деятельная натура Амелии вскипела, душа требовала немедленного выхода из ситуации.
Она решительно зашагала дальше.
— Амелия! — Мюриэл обхватила ее за шею. — Дорогая сестричка! Мама, Амелия
приехала!
— Вот что, — объявила Амелия, снимая обувь, — я, наверное, не вернусь в колледж.
— Что ты такое говоришь? — Мать всплеснула руками.
Держа в руке грязный ботинок, Амелия горячо произнесла:
— Да. Я так решила! Я сейчас видела раненых и... Немыслимо
Необходимо что-то делать. Я пойду на курсы медсестер.
— Господь да благословит твое доброе сердечко, — дрожащим произнесла мать. — Ты
всегда была необыкновенным ребенком.
8 июня 1918 года, Торонто
— А как называется этот самолет? — спросила Амелия.
Пилот улыбнулся молодой девушке, задавшей такой наивный вопрос.
— Это «Дженни» — так мы их называем. JN-4. Точнее, видите, мисс, — это канадская
«Дженни», Kanuck.
— А в чем различие? — спросила Амелия.
— Канадская версия имеет более облегченную структуру по сравнению с американской,
— начал объяснять летчик. Он понимал, что девушка в вопросе не разбирается, но по
опыту знал: лучший способ произвести на красотку впечатление — блеснуть перед ней
познаниями. — Элероны на обоих крыльях, верхних и нижних, ниже крыло тоже
отличается формой... Если говорить совсем уж честно, мисс, то у Kanuck больше
случается всяких неприятностей, связанных именно со структурной прочностью. Так что
если будете покупать, берите простую американскую «Дженни».
Амелия кивала. Летчика это насмешило: как будто она что-то для себя решила. Забавная
такая, серьезная. И симпатичная: с гибкой талией, с длинными темно-русыми волосами.
Только рост у нее слишком уж большой для женщины. Тут уж на любителя.
Девушка это появлялась на авиашоу каждый раз, когда у нее выпадала свободная
минутка. Ее уже узнавали. Она работала медсестрой в госпитале, находившемся
неподалеку. И всегда, как завороженная, любовалась самолетами.
— Знаете, — сказала вдруг Амелия, — когда мне было десять лет, я впервые увидела
самолет. Но тогда для меня это была просто куча досок и проволоки.
— Если сравнивать тогдашние самолеты с этими, то вы, мисс, недалеко ушли в своем
суждении от истины, — кивнул летчик. — На таких машинах можно даже сражаться.
Лицо Амелии омрачилось.
— Я достаточно насмотрелась на последствия сражений, чтобы восхищаться этим, —
сказала она. — Но сам по себе полет, свободное парение в небе — это чудесно...
— Вот тут вы совершенно правы, мисс, — согласился летчик. Он уже догадался, что
свидание ему не светит.
25 декабря 1920 года, Лос-Анжлелес, Калифорния
Амелия шла по Лонг-Бич и невольно вспоминала другое Рождество, три года назад.
Прошло всего три года, а сколько всего изменилось! Отец бросил пить, они с мамой снова