Легенды Оромеры. Великий Орёл

Игнатьев Александр

Звуки внешнего мира нахлынули на Сэмюэля волной, не уступающей океанской. Чуть притупившаяся головная боль с новой силой бросилась в атаку, упёрлась паровым домкратом во внутреннюю сторону глаз, с размаху ударила тупыми колотушками в виски. А в ушах, разбавляемые шумом близкого прибоя, бились истошные крики напуганных, слабо понимающих происходящее людей:

– Да он разваливается весь!

– Падает! Пупырь падает! Щща весь целиком грохнется!

–

ПАМАГИИИТИИИ!!!

– Клоп! Клоп, мать твою крысу, бабку свинью и прабабку шлюху! Ты чё, сдох? Вот только сдохни — убью ублюдка!

– Валим отсюда, валим!!!

Один несомненный плюс был у всей этой чехарды. Возле лежащего посреди пляжа тела уже не было ни души, мешать Оддбэллу было некому. Поэтому он плюхнулся на песок, перекинулся и быстро обвязал вокруг тела матросскую беседку. Парень лежал колодой и, похоже, был без сознания. Сэмюэль решил разбираться с этими тонкостями позже, когда они все вместе или выживут... Или будет уже всё равно.

Он выпрямился и сильно дёрнул трос. Лис снова оказался на удивление понятлив, трос натянулся, поднял пострадавшего и короткими рывками потащил его к продолжающему свой дрейф дирижаблю. Парень в переплетении верёвок дёргался, словно кукла-марионетка в руках неопытного кукловода. Видимо, первый такой рывок вытряхнул сознание из небытия. Пострадавший приподнял голову, сделал неуклюжую попытку перехватить трос рукой, промахнулся, снова обвис, но глаза его оставались открытыми. Увидев стоящего на песке абсолютно голого мужчину, парень закрыл их и хрипло произнёс:

– Девушка... Эми... Она — курица... Я бросил её в море, вон туда, - слабый взмах руки куда-то в сторону пирса с полуразобранным судном, - Спасите... её...

Дальше Оддбэлл не расслышал: лис поднял парня слишком высоко, чтобы разобрать его полушёпот, а уши сразу же заполнил тихий серебряный звон... Эми... Курица... Сомнений не было. Парень говорил про Эмилию. И она сейчас в море. Одна.

Последняя мысль мелькнула уже в голове не человека, но сыча, рывками набирающего высоту и скорость и направляющегося в сторону, противоположную курсу влекомого ветром дирижабля.

В открытый океан.

Отдуваясь и кряхтя, Борн втащил пострадавшего на борт, отволок его от двери и выглянул вниз. Сыч не возвращался. Мало того — его вообще нигде не было видно. Под дирижаблем медленно проплывали какие-то манежи или загоны, бараки, отдельно стоящие палатки. Возле одной из таких палаток лис заметил тот самый грешный винт, который должен благодарить за своё спасение вот этот горемыка. Винт торчал наискосок, уйдя одной лопастью в песок по самую ступицу, что и спасло палатку от разрушения...

Спасённый застонал и пошевелился.

– Эмилия... Поворачивайте к морю... Пожалуйста...

– Э-ээ... Чё?
– захлопнув наконец дверь, повернулся

к нему Борн.
– Эмилия? Извиняй, брат, тут таких нету. Ты, видать, это... Бредишь. По голове тебе наверное прилетело знатно, вот и мерещится.

– Поверните... Прошу вас, - продолжал упорствовать парень.
– Хватило же у вас души для меня, раз спасли. Неужели бросите в океане девушку?

– Слышь, братан, - постарался быть как можно более миролюбивым лис, - Да нету тут никакой девушки, и не было, во — Борн цыкнул, привычно поддев большим пальцем левой руки верхний резец — зуб даю! Да и если б хотели — всё равно не повернули бы. Эта штуковина, - он обвёл помещение грязной ладонью — ни хрена уже не управляемая, летит, куда ветер тащит. Её бы хоть вниз — да не знаем как. Был один, который умел — так он за тобой прыгнул, а потом — того... Не вернулся назад. Вот такая фигня. А ты говоришь - «Девушки, девушки»...

– Что? Девушки? ГДЕ??!!
– с шакала мгновенно слетели и сон, и усталость.
– У нас тут девки завелись?

Танри вскочил, выпятил колесом впалую грудь и немедленно треснулся затылком о переборку.

– А-ааауу-уууууййй, йййёёёёё...!

От неожиданности, боли и обиды Танри перекинулся, и тут более-менее сфокусировавшийся взгляд его упал на спасённого парня.

Шакал подпрыгнул на месте сразу на всех четырёх лапах, приземлился уже на задницу, не удержал равновесия, опрокинулся на спину и в конце концов кубарем покатился обратно в угол, где остались грудой лежать брошенные одеяла.

– У-УУУУУ-УУУ!УуУуУуУуУуууууу!
– завыл шакал, путаясь в одеялах и пытаясь закопаться в них с головой

По помещению густыми едкими волнами поплыла тяжёлая, тягучая, липкая вонь, напоминающая дерьмо, тухлую рыбу и гнилые овощи, щедро политые одновременно десятком матёрых мартовских котов.

Замкнутый в показавшемся вдруг крохотным помещении гондолы, Танри ошалел от запаха собственного мускуса и перекинулся обратно в человеческое обличье.

– Матьмояшакалихаиотецшакалибратмойволкитывеликийорёлхранительмудростипостиженияначалавсегоиконцавсегосохранизаступисьукройотбедсмертныхизащитиотдланисупостатазловредного, - бубнил Танри, по-прежнему продолжая возиться среди сбитых в кучу одеял, - Борн! Чтоб мне провалиться! Это же ДРАКОН!!!

– Где? Где дракон, придурок, что ты мелешь? Окончательно с катушек съехал от страха!

Лис Борн внимательно вглядывался в приборную панель.

– Слушай, - он пошевелил спасённого парня за плечо, - Я всё понимаю, но ты это... Случайно не знаешь, как с такими штуками управляться? А то я подозреваю, что спасли мы тебя одного, а гробанёмся вот-вот все вместе. И этот ещё чудак на букву «М» куда-то слинял...