Легенды Оромеры. Великий Орёл
Шрифт:
— Моя… — одним дыханием прошептал он. И, совсем глубоко запрятав звук, произнёс:
— Йаааагааааа...
***
Летняя пора клонилась к закату, и наступала пора свадеб.
Волки любили это время года. Сытая осень хотела праздников и радости. Не умеющие выть недопёски собирались в стаи и, бегая в виде серых теней, подсматривали за невестившимися волчицами. Прохладными вечерами на густой, жёсткой, в конце лета, траве, так пряно пахнущей жирными мышами, так легко пружинящей под лапами,
Именно в это благодатное, урожайное время Бобыль повёл раскрасневшуюся и смущенную Ягу в Храм.
Накануне важного события, мучительно решая, звать ли богатую оборотниху к себе в «мёртвый» клан, лишённый счастья бегающих волчат, он почти не спал. И вот, перед рассветом, как-то незаметно для себя, задремал.
Марку снился его родной лес.
...Он ведёт смешного рыжего недопёска на первую охоту, заранее объяснив, как важно идти с подветренной стороны, чтобы не спугнуть косулю и застать легконогое животное врасплох.
Наконец, он подталкивает щенка, и тело того сжимается маленькой смешной кривоватой пружинкой, а клацающие зубы смыкаются на шее жертвы. Звук борьбы, стон-выдох. Через минуту Марк слышит страшный хруст ломаемого позвоночника и понимает, что волчонка подминает падающая на него туша... Дикий ужас вновь охватывает всё существо оборотня, но тут кто-то тёплый и мягкий касается его, и, в ответ на эту ласку, Бобыль выныривает из ада смерти.
— Ты ещё не умер, — говорит кто-то тихим шёпотом.
— Он мёртв... У него нет шансов, — чудовищно ровный голос из страшного сна.
— А это, мы ещё посмотрим, не мешай...
И яркий луч, упавший на подушку, прерывает кошмар.
В это утро Бобыль решился.
***
Свадьбы в волчьем клане происходили на поляне, среди вросших в густой влажный мох серых камней. Когда-то на этом месте стоял храм. Именно сюда приходили умирать старые заслуженные волки, не проигравшие ни одной битвы за свою долгую жизнь, и в этом месте происходило чудо рождения новой волчьей семьи.
Здесь не было ни запахов, ни звуков. Но чуткие волчьи носы знали: если семья угодна Миру и её принимает Лес, то в сумрачной прохладе среди старых влажных камней повеет свежестью и чистотой.
Покрепче сжав в своей лапе маленькую женскую ладонь, Марк, не оглядываясь, сделал глубокий вдох и пошёл вперёд. Трижды обойдя каменный круг, они остановились и поклонились месту, лесу и миру. Солнечный луч коснулся двух напряжённых лиц, и Яга, посмотрев на оборотня, вдруг тихо произнесла, вдохнув полной грудью:
— Благодать-то, какая! Ландышами пахнет... а вроде ж, осень.
***
Если бы полгода назад Косте сказали, что он, того гляди, превратится в огнедышащего дракона — не обратил бы внимания на дураков. Но дракон
В день свадьбы они тихо посидели за большим «семейным» столом. Клан знал о случившемся в Храме. Брак был подтверждён, но никто из волчьей стаи не поторопился поздравить молодожёнов.
Мир вокруг играл сине-зелёными красками, люди вокруг назывались оборотнями, но, по сути, жизнь в общем-то оказалась похожей на прежнюю, несмотря на отличающийся цвет листвы. Марку завидовали... Бобыль привёл в разрушающееся поместье богатство, узаконив странную связь с бездетной владелицей хладного железа.
Обладавший устойчивой психикой и имевший от природы весьма рассудительный характер, Костя быстро сообразил, кто здесь лишний. Но, не определившись, куда ему уходить и, главное, как выжить — быстро влился в кипучую восстановительную бабкину деятельность и, стараясь не думать о завтрашнем дне, трудился в настоящем.
***
В роковое утро хозяйственный парень пытался сторговать гвозди и, давясь от смеха, с удовольствием, слушал тираду наглого продавца.
— Сподобился, трудился, семь потов сошло, пока довёз, а между тем, я, как почетный член ... — пытался убедить Костю пухлый торгаш.
— Положим, я тоже член... — важно отвечал ему обладатель немереных средств, в виде огромного куска хладного железа, украшающего имение Бобыля.
Весь уезд знал об упавших с небес и заламывал три цены пришлым богатеям. Вот и сейчас…
— Это не просто скобяное изделие, — разглагольствовал барыга. — Это вещь нашего местного прикладного искусства, и расценивать сей предмет по-другому — оскорбительно. Высокое творческое начало и душа были вложены в его изготовление...
— Слышь, мужик, а ты над каждым гвоздём молиться будешь, или только над этим? — медленно начиная закипать изнутри, интересовался покупатель. — Мне ведь не меньше трёх сотен надо.
— Молодой человек, — вздыхал предлагающий данное произведение искусства: — Я не молюсь, это грех, я воспеваю облик этого предмета.
Наконец, торговля поштучно надоела обоим, и Костя, привыкший к быстрому решению вопросов в правовых рамках государства, давшего ему путёвку в жизнь, коротко бросил:
— Сколько?
В отличие от покупателя, продавец никогда не проживал в России. Или не обладал инстинктом самосохранения. Он возвёл глаза к небесам и назвал цену… назвать её далекой от реальности – значит сильно преуменьшить!
В общем и целом, ориентировочная стоимость трёх сотен гвоздей равнялась стоимости земельного надела Бобыля и прилегающих к нему окрестностей.