Легенды Земли Московской. Или новые невероятные приключения Брыся и его друзей

Малышкина Ольга

– Вдруг они раньше нас до шара летательного доберутся? – забеспокоился Василий, потому что огромный пёс, кажется, собрался отдохнуть, а свою ношу опустил на дорогу, прямо в пыль, поднятую колёсами карет, телег, конскими копытами и сотнями человеческих ног.

Альма проделала то же самое с Пафнутием. Но, в отличие от котёнка, сразу вскочившего на долговязые лапки, «м.н.с.» остался лежать: при слове «летательный» силы его покинули, взор затуманился, а в ушах раздался свист, как во время недавно пережитого «полёта» над ночной «столицей вдовствующей». А говоря

точнее – свободного падения с невероятной высоты!

– Далеко ещё до усадьбы? – проник в сознание Пафнутия бархатный голос руководителя операции, а призрак ответил:

– Вёрст пять, не более!

Воодушевлённые близостью цели, все снова засобирались в путь. «Конечно, – возмутился про себя „м.н.с.“, снова очутившись в пасти овчарки, – им-то в воздухе кувыркаться не доводилось!»

Пафнутию показалось, что он едва успел додумать фразу до конца (не из-за того, что туго соображал, а потому что почти морская болтанка прерывала умственный процесс), как граф Брюс возвестил:

– Имение Воронцово! Создание парадного въезда тоже архитектору Баженову приписывают.

Имя зодчего, а скорее воспоминания о подвале, где их компания утоляла голод, заставили Пафнутия встрепенуться и осознать, что с того момента не только колбаса, но даже мысли о ней должны были напрочь перевариться.

Чтобы проверить ужасную догадку, «м.н.с.» попробовал вызвать в памяти любимое лакомство. Оно, к счастью, не замедлило явиться. И получилось таким огромным, что больше походило на… – Пафнутий горестно вздохнул – воздушный шар. Впрочем, на таком он бы не отказался полетать. От предвкушения обильной трапезы «м.н.с.» даже рот шире открыл и приготовился проделать в колбасном изделии добротный туннель. Но восхитительный мираж рассеялся от восклицания «старшего компаньона»:

– Опоздали!

Глава шестидесятая

– Всё съели?! – вырвалось у Пафнутия, прежде чем он успел сообразить, что «главнокомандующий» вряд ли имел в виду опоздание к обеду. Брысь ничуть не удивился восклицанию: он давно знал, что самое почётное место в голове их маленького приятеля отведено мыслям о съестном.

– Усадьба горит, разве не видишь?! – сердито бросил он.

Пафнутий, снова поставленный Альмой на землю, внимательно посмотрел на каменный мост, который выгибался дугой над широким и глубоким рвом (хотя более крупным друзьям, а тем более Людям, мост, вполне возможно, казался мостиком, а ров – обычной канавой).

– Не вижу! – проворчал он, переводя взгляд на тёмно-розовые, с нарядной белой отделкой сооружения по ту сторону моста, расположенные симметрично влево и вправо от въездной арки: фигурные остроконечные обелиски (ещё такой же, только меньшего размера, украшал дугу арки); круглые башни-близнецы с заострёнными кверху окнами, на макушке каждой – не шпили-шатры, уже привычные глазу, а что-то вроде беседок с колоннами вместо стен. К башням вплотную примыкали длинные одноэтажные здания.

– Кордегардии, помещения для караула, – услужливо подсказал Яков Вилимович, проследив за насупленным взором

учёного грызуна.

Никакого караула, впрочем, не наблюдалось, а выкрашенные в чёрный и золотой цвет ажурные створки ворот были распахнуты настежь. Так что путешественники, перейдя через мост, беспрепятственно проникли на территорию усадьбы. От взлохмаченной ветром цветочной клумбы тремя лучами расходились широкие, обсаженные липами и клёнами аллеи. В конце центральной виднелся большой дом (или небольшой дворец), и Пафнутий, продолживший путь на голове Мартина (гораздо более удобной, чем зубы овчарки), наконец заметил то, что так огорчило Брыся и остальных: над особняком поднимался густой столб дыма.

– Может, печку топят, чтобы обед приготовить, – отказался верить в худшее «м.н.с.».

– Скоро увидим, – философски рассудил Савельич, вышагивая по усыпавшим дорогу листьям. Они ещё не успели окраситься в яркие осенние цвета и, сорванные с веток ураганом, теперь лежали зелёными грудами, с лёгким шуршанием рассыпаясь под лапами необычных посетителей. (Конечно, собак и кошек по отдельности листьям видеть доводилось, но так чтобы вместе, да ещё в компании со странной окраски грызуном, никогда!)

Где-то в глубине огромного тихого парка журчала вода, и Пафнутий, у которого от переживаний пересохло во рту, потребовал изменить маршрут. В конце концов, новый удар судьбы следовало встретить подготовленными. (А то что столб дыма готовит именно удар, а не обед, «м.н.с.» уже с грустью предчувствовал. И, видимо, не только он. Граф тоже не торопился использовать своё умение мгновенно перемещаться в пространстве, а уныло скользил рядом.)

Журчание исходило от расположенных каскадом, поросших кувшинками прудов. Мартин и Альма, спугнув лягушек с круглых глянцевых листьев, тут же бросились в воду, а Пафнутий и коты надолго к ней приникли, наслаждаясь отсутствием маслянистой плёнки из копоти и пепла.

– Ваше сиятельство, а кому всё это принадлежит? – утолив жажду и оглядывая великолепные окрестности, поинтересовался «м.н.с.». Любитель кладов надеялся, что имение старинное, а значит, тут где-нибудь обязательно зарыт сундук с несметными богатствами, которые могли бы стать хорошей компенсацией за поджидающий впереди удар судьбы.

Ответ порадовал. Возраст усадьбы насчитывал несколько столетий. Первый владелец появился у неё ещё в XIV веке. Некий Воронец, потомки которого превратились потом в Воронцовых. Правда, их род прервался, а имение стало царской вотчиной, но название сохранилось.

– При царе Алексее Михайловиче Тишайшем, при котором родитель мой в Россию на жительство перебрался, чтобы верой и правдой служить, отошла сия усадьба славному роду Репниных, подарившему Отчизне знаменитых военачальников.

– Как вы, ваше сиятельство? – уточнил приободрённый сведениями «м.н.с.».

– Как я, – загрустил призрак бывшего генерал-фельдмаршала…

Брысь, вдоволь напившись и стряхнув прохладные капельки с пышных длинных усов, посетовал:

– Жаль, что это не ваше имение и что не здесь вы спрятали Книгу!