Лекарь для захватчика
Шрифт:
Выпускаю голубку с этим посланием, и наступает период тишины. Ответное письмо не приходит ни на следующий день, ни через два или три. Кажется, дела мои плохи. Впрочем, мне некогда об этом думать – наконец, я встречаюсь с преподавателями из Тинского университета, и мы приступаем к изготовлению диэтилового эфира.
Глава 21
– Ваше высочество, – тянет мэтр Блер, отвешивая поклон.
Рядом с ним кряхтит и склоняет полностью седую голову мэтр Мерсер, а я в обществе Элизабет и Финча стою перед этими почтенными старцами,
Финч растягивает губы в улыбке, как бы подтверждая: «Да, самые лучшие».
И не смотрите, пожалуйста, что им по двести лет, один из них почти глухой, а другой слеп на правый глаз. А еще мэтры слыхом не слыхивали про таблицу Менделеева, что само по себе не удивительно, потому что в этом мире местный Дмитрий Иванович еще не родился.
Мэтр Финч привез преподавателей из столицы, потому что не мог самостоятельно пояснить, что именно от них требуется. Кроме того, в Рьен уже прибыл поверенный его величества, лорд Фулз, сутулый и худой, в черных одеяниях, точно грач.
И начались трехдневные переговоры, потому что ставить подписи под условиями Уилберга было смерти подобно. Устав от твердолобости Фулза, который не уступал ни пяди, я написала мужу еще одно гневное письмо о том, что эфир является не просто необходимостью, но и должен быть бесплатным и повсеместно доступным для любого лекарского корпуса, госпиталя или лечебницы. Я согласилась с тем, что авторство будет присуждено также Финчу, Блеру и Мерсеру, но настаивала, что мой вклад больше, и права по распоряжению собственным изобретением я передаю Эсмару с оговорками.
Думаю, император был крайне возмущен моим упрямством. Он запросил у Финча еще один подробный доклад, уточняя, насколько реальны перспективы создания этого эфира, и не морочит ли принцесса всем голову, и только после направил ответ, что согласен с моими условиями. Наверное, потому, что вообще сомневался в успехе этого дела и, если бы не Финч, который вдруг в это поверил, свернул бы мою фееричную деятельность к чертовой матери.
Итак, я потеряла порядка трех дней.
Я приглашаю мэтров в большой каминный зал. Эмин занялся починкой мебели и теперь я могу оценить, что он действительно искусный резчик по дереву. Его старший брат почти закончил с перетяжкой, поэтому мне было не стыдно встретить в Рьене даже иностранную делегацию. Если понадобится.
Мы долго беседуем. И, если поначалу мэтры не спешат обращаться ко мне с вопросами, а лишь снисходительно улыбаются и нарочито вежливо пропускают сказанное мимо ушей, то чуть позже, когда я, наконец, высказываюсь, они умолкают и слушают внимательно, а мэтр Блер подставляет ладонь к тугому уху, пытаясь не упустить ни одного слова.
Забавно, что в земной истории эфир открывали несколько раз, а здесь ни разу. И вот мы пытаемся понять, есть ли в Эсмаре серная кислота в моем, земном понимании, или здесь это вещество называют как-то иначе. В общем, на пальцах пытаюсь растолковать, что нам необходим железный купорос, а также простенький аппарат для перегонки на песчаной бане.
О производстве антибиотиков боюсь даже заговаривать, так как выращивать плесень и извлекать пенициллин – это из разряда
Разумеется, после беседы я слышу восклицания мэтра Мерсера, обращенные к Финчу: «Неужели лекарское дело в Саореле так развито? Кто из лекарей научил ее высочество таким сложным вещам?» А еще подслеповатый Мерсер тихо вопрошает: «Точно ли это та самая Антуанетта-Аннабель?» и «Может ли женщина так хорошо разбираться в науках?»
– Эмин, Софи, – зову я, и прислуга тотчас возникает рядом со мной. – Несколько дней мэтры проведут в замке.
Слыша это, Элизабет моментально производит расчет для госпожи Ройс – запасы еды нужно увеличить. Я, наконец, поглядываю на фрейлину с одобрением. После выздоровления что-то в ней меняется. Но медленно. Элизабет слишком часто поглядывает на Эрта, ненароком задевает его ноги подолом платья. А ведь еще есть Асинья, которая при виде капитана, краснеет и полностью лишается дара речи. За самой же Асиньей давно наблюдает Эмин, но та воротит нос – больно уж прост он для травницы, да и росли они вместе, какие тут чувства?
В последующие дни пока мэтры неустанно спорят, я встречаюсь с храмовиком, мастером Мейером, аскетичным человеком с длинными гладкими светлыми волосами и суровым взглядом. Я должна выплачивать ему содержание, хотя формально могу переложить это на плечи владельца земель – моего мужа. Но что-то подсказывает, что выгоднее прикормить мастера из собственного кармана.
Орден, к которому принадлежал Мейер, формально не подчинялся императору, но из разговора я уяснила другое – все здесь подчинялось Реигану Уилбергу. Впрочем, Маейер считал, что Орден, состоящих из трех направлений, мог влиять на политику Эсмара, потому что его члены входили в совет.
Как только мэтры утрясают все разногласия, и в Рьен привозят необходимые компоненты для изготовления эфира, мы работаем над эти и днем и ночью, и месяц, отведенный мне, неминуемо подходит к концу.
И в один прекрасный день заканчивается.
***
Повитуха, выписанная из столицы, почтительно кланяется, а мэтр Финч виновато вздыхает.
Я лежу в постели в ночной рубахе – жесткие пальцы повитухи ощупывают мой живот. Разглядываю потолок, стараясь не испытывать раздражение. Мэтр сухо расспрашивает о днях недомогания, повитуха шарит руками по моей груди. Наконец, они оба приступают к разглядыванию того, во что в современном мире суют тест на беременность. Они смешивают это с вином, проверяют на просвет – я кривлюсь и пыхчу, так как трачу время напрасно. Далее мэтр с повитухой что-то жгут – о времена, о нравы! Финч с умным видом записывает мои реакции, и в итоге выносит вердикт:
– Вы совершенно точно не носите под сердцем дитя.
Я поднимаюсь, подзываю стоящую в уголке Софи, и она накидывает мне на плечи домашнее запашное платье.
– Вы напишите об этом моему мужу? – интересуюсь.
– Я должен прибыть во дворец уже завтра и лично доложить его величеству о результатах осмотра. Он приедет за вами сам.
Хмурюсь и вижу в глазах мэтра понимание и даже жалость. Он пожевывает губами, не зная, как было бы допустимо поддержать меня. За этот месяц мы стали если не друзьями, то коллегами.