Лекарь драконьей матушки
Шрифт:
— Решила стать фавориткой? — продолжала императрица, её тон стал резким, а лицо исказилось гневом. — Меня — в могилу, а сама рядышком с моим сыном! Неплохо придумала! Только вот я умирать не собираюсь.
Она нервно позвонила в колокольчик. Вскоре на пороге появился Фруассар — воспитанный, учтивый и очень спокойный.
— Пусть мой сын придёт сюда! Лично! — приказала императрица, её голос был твёрдым и безапелляционным. Императрица покосилась на меня высокомерным взглядом. — Пусть эта врунья будет посрамлена.
Глава 41
Я
Фруассар, заметив этот взгляд, бросил мне в ответ понимающий взгляд. Учтиво поклонившись императрице, он вышел, оставляя меня одну с этим тяжелым грузом.
А вдруг он, глядя в глаза матери, скажет иное? Вдруг он откажется от своих слов? Тогда императрица возненавидит меня еще сильнее!
— Так что будешь сидеть здесь, — сказала императрица, её голос звучал мягко, но в нем слышался холод. — Под моим присмотром. С глаз долой из сердца вон! Во дворце столько красавиц, что он мигом о тебе забудет.
Миновало чуть более десяти минут, и двери в покои распахнулись. На пороге появился Аладар — спокойный, решительный, с холодной уверенностью в взгляде.
— Итак, матушка, — сказал он прямо с порога. — ты совсем себя не щадишь, если хочешь услышать это от меня лично. Я убрал твою стражу. Она тебе не нужна. Раз ты не дорожишь своей жизнью, зачем тебе стража?
— С чего ты решил, что я не дорожу жизнью? — в голосе императрицы прозвучала едкая ирония, но в глазах — скрытая тревога и боль.
— Ты сама прекрасно знаешь. Но если что, напомню тебе про крендельки! Захочешь выйти из своих покоев — выйдешь сама, — тихо, но так твердо произнёс Аладар и, не дожидаясь возражений, вышел из комнаты.
Я вздохнула с облегчением, чувствуя, как будто с плеч упала тяжесть. Если раньше я бегала к нему три раза в день, то теперь всё изменится. Бегать к императору будет Фруассар. Но одновременно это означало одно — я буду видеть его реже. И эта мысль вызвала у меня в душе тоску.
А ведь во дворце и правда много красивых девушек, мечтающих очаровать императора. Я столько раз путалась в сладком шлейфе чужих духов, видела красавиц, глядя на которых хочется протереть глаза и воскликнуть: “А она точно настоящая?”.
“А я говорил!”, - мрачно проворчал внутренний голос. — "Не по Сеньке шапка!"
Но я ведь ни на что не рассчитывала! Я не искала никаких выгод, а если и просила что-то, то не для себя! От этой мысли мне стало вдвойне обидней. Я столько раз просила за ее величество, что слышать от нее упреки, было до слез обидно.
Я села в кресло, пытаясь собраться с мыслями, хотя внутри всё кипело.
— Неблагодарный сын, — услышала я голос императрицы. —
Впервые за всё время я увидела её слезы. Они были горькими, совершенно не подходящими к её величественному статусу. Сейчас она плакала, как обычная женщина, спрятав лицо в руках.
— Чего смотришь? — прошипела она змеей, заметив, что я наблюдаю за ее слезами. — Мой сын держит меня в комнате, как узницу! Чем? Чем я заслужила такое отношение?
Я почувствовала, как внутри зашевелилась тревога, смешанная с сочувствием. Мне захотелось подойти к ней, взять ее за руку и поддержать. Но, боюсь, я — последний человек, чьей поддержки она ищет.
— Ваше императорское величество, — осторожно произнесла я. — Я придумала, как вам перестать быть узницей… Если все получится, то скоро вы сможете покинуть комнату. И стража вам не понадобится.
Глава 42
Императрица посмотрела на меня с ненавистью. Её взгляд был как острые лезвия, проникающие в самую душу.
Внутри меня сжалось от тревоги и тревожного чувства вины — я понимала, что любые мои слова и поступки вызывают у нее такую ярость, но другого выхода я не видела. Каждое её движение казалось наполненным гневом и болью, словно она сопротивляется не только моим действиям, но и своей собственной судьбе.
Но если она будет нервничать и плакать, то у нее поднимется сахар.
Ее заплаканные глаза сверлили меня. Я чувствовала, что любое мое предложение будет воспринято в штыки, но попытаться все же стоит. Вся моя решимость вдруг казалась ничтожной перед этой яростью, которая, казалось, способна разрушить всё на своем пути.
— Вы можете ненавидеть меня сколько влезет, — тихо произнесла я, стараясь сохранить спокойствие, хотя до спокойствия мне было далеко. — Но я не хочу, чтобы вы были узницей. Тем более, что свежий воздух вам полезен. Поэтому я кое-что придумала…
Я знала, что мои слова могут просто не достучаться до нее. В горделивом взгляде читалась надежда, а в душе — смертельная обида, словно она считала меня своим надзирателем и палачом. Она могла отвергнуть всё, что я говорю, и даже не попытаться понять.
— И что ты предлагаешь? — охрипшим от слез голосом спросила императрица, её лицо приобрело настороженное выражение. Её глаза сверкали слезами, которые сдерживаются только благодаря силе воли. Казалось, что в любой момент она может разразиться криком или разрыдаться, усугубив свое состояние.
“Ну хотя бы не плачет!”, - пронеслось в голове.
Я внимательно осмотрела роскошное кресло — то самое, на котором недавно сидел император. Массивное, украшенное золотом и драгоценными камнями, оно выглядело почти как трон. В голове пронеслась гениальная идея, которая могла бы хотя бы немного облегчить жизнь пациентки.