Лекарство: часть 1
Шрифт:
– Вы ведь не о французской кухне меня позвали поговорить.
Мужчина прерывается, и я уже начинаю жалеть, что мой язык живет своей жизнью.
– Твое нетерпение допустимо. У тебя есть вопросы, которые жаждут отыскать ответы. Что же, я постараюсь их удовлетворить.
Мне не по себе от того, как он связывает слова. Краем глаза замечаю стражника у стены, еще двое – по обе стороны от двери. Среди них – Блэквуд, подпирает стенку, будто его главная задача – не дать ей упасть.
– Мое имя Кристиан ле Блан, а это, – взмах руки на людей у стены, – мои подопечные. То, что я расскажу, мудрено
Почему он так говорит? Ему что, сто лет?
– Я и мои подопечные представляем редкую касту сангвинаров, чья физиологическая особенность выделяет нас среди прочих. Сказанное касается генетической мутации, ошибок в структуре крови, кои обуславливают изменения работы организма.
Значение всех слов, которые он произнес, мне известно, но лишь по отдельности. Вместе они не говорят мне ничего конкретного.
– В нашем организме присутствует особый фермент ферматоницин – первенствующее вещество в структуре кровяных телец. Из-за него у нас нарушен синтез альфа и бета цепей гемоглобина, недостача которого порождает дефицит кислорода и, как результат, – кислородное голодание. Последствия подобного изъяна тягчайшие: спазмы, приступы, удушье и в конечном счете околеванец.
Выражение моего лица побуждает его добавить уточнение попроще.
– Смерть, – вино отправляется к морщинистому рту. – Посему наш организм не способен к самостоятельному существованию. Дабы обеспечить выживание, приходится идти на крайние меры. Издревле сангвинары прибегают к инъекциям, позволяющим на малую толику времени восполнить запас кислорода в клетках. Процедура простая, но рискованная, ибо для инъекции требуется не лекарство, а кровь.
– Кровь? – опускаю вилку на стол, она до сих пор почему-то была у меня в руке. – Животных?
– Malheureusement, non 5 . Животная кровь не совместима с человеческой. При подобном переливании произойдет гемолитическая реакция из-за межвидовой несовместимости, то есть отторжение иммунной системой человека. Много веков назад сангвинары по незнанию и из-за безвыходности именно так и поступали, но выживали при подобном смешении единицы. Посему от использования животной крови не много проку.
– То есть вы используете… чело…вве…ческую кровь? Как… вампиры?
5
В переводе с фр. – К сожалению, нет.
– Отнюдь нет, – белозубая улыбка разрывает неловкость, – вампиры – мифологические существа, в то время как мы настоящие и происходим из благородного рода сангвинаров…
Благородный род? Больше похоже на какую-то секту.
– …подразделяющегося на две касты. Наша община носит название сиринити. Инъекции человеческой крови – это не душегубство или беспощадная забава, лишь способ выживания. Они наполняют клетки кислородом, позволяя организму сиринити выжить. Компликация в том, что эффект их крайне быстротечен. Длительность зависит от силы организма. Некоторым потребно делать укол единожды в семь
По спине пробегает дрожь не только от сырости в помещении, но и от его слов. Использовать кровь, да еще и человеческую? Они все здесь, похоже, свихнулись.
– Вопреки всем рискам, инъекция оказывает подлинно удивительное влияние, обновляет клетки, запускает процессы регенерации. Благодаря ей сиринити продлевают жизнь в буквальном смысле этого слова.
Точно секта. Авария, похороны, теперь – секта. Молодец, Блум. В этом месяце тебе точно везет.
– И где вы берете эту кр…
Язык запинается на слове, но продолжать и не нужно. Мужчина и так понимает, что я имела в виду. Как он сказал его зовут, Кристиан?
– Бога ради, – взмахивает он рукой так легко, будто рассеивает невидимое облачко пыли. – Ты ведь не думаешь, что мы выкачиваем кровь из мирных вилланов. За окном ведь двадцать первый век – век прогресса, вселенских упрощений и банков крови. Состоятельный человек, которому пришла блажь расширить свои имения, вполне может разжиться подобным учреждением для собственных нужд.
– Тогда зачем вы мне это рассказываете? Вы же не собираетесь…
– Ни в коем случае. Тебе, дитя мое, ничего не грозит. Здесь ты в безопасности.
Четверо охранников за спиной говорят об обратном. Говорю ему, что до сих пор не понимаю, почему я здесь. Блэквуду это не нравится. Через всю комнату, находясь на расстоянии нескольких метров, я буквально чувствую, как напрягаются его плечи. Кристиан, же наоборот, сдержан и терпелив.
– Дело в том, что у нас с тобой много общего. Ты никогда не замечала, что ты не такая, как все? Твое мышление отличается, поведение выделяется – и это лишь поверхностные расхождения.
– К чему вы клоните?
– К тому, ma petite cerise 6 что ты не просто человек. Ты одна из нас.
– Не может быть. Я обычная.
– Не в традиционном соображении. Твоему организму не потребны инъекции, но важно не это. В твоих жилах течет особая кровь.
– Что не так с моей кровью?
– Как раз наоборот. Она идеальна. Дело в том, что…
Кристиан рассказывает мне, что у сангвинаров целых двенадцать групп крови, а не четыре, как у обычных людей. Каждая обладает уникальным составом и свойством, но самой редкой считается двенадцатая. Она настолько уникальная, что ею обладали лишь два процента населения, но за многие годы все носители вымерли, кроме меня.
6
В переводе с фр. – «моя маленькая вишенка»
– Нет, – качаю головой из стороны в сторону, – у меня третья группа крови, третья положительная. Так написано в моей…
– …медицинской карте? Памятуется мне, твоя мать была доктором?
Не нравится мне его тон.
– Реаниматологом.
– Да, точно. Ох, эти новомодные обороты речи.
Бокал приближается к тонким, как ниточка, губам, создавая неловкую паузу, которая мне не нравится. Как и он, и комната. И вообще все это место. Я хочу домой.
– Что это за существо, завладевшее моей сестрой?