Ленин и мы. Разоблачение мифов
Шрифт:
В этих условиях, когда общество окончательно раскололось на два враждебных непримиримых лагеря, взаимный террор был просто неизбежен. Достаточно было спички, чтоб разгорелся пожар. Этой спичкой стали выстрелы в Ленина и Урицкого.
При этом надо осознавать, что с одной стороны был организованный, провозглашённый государственными органами, проводимый по приговорам каких-никаких, но «государственных комиссий» террор (и красный, и белый), а с другой – просто беспорядки, массовые убийства, своеобразные суды Линча по-русски, а также жертвы развала экономики и цивилизации. Бесчинства творили и красные, и белые, и многомилионные крестьянские массы, которые вообще не примыкали ни к одной из партий (их назвали «зелёными»), а также многочисленные националисты (от петлюровцев до банд басмачей). В городах действовали десятки банд уголовников, с которыми удалось справиться лишь к 1925 году.
По подсчётам весьма антикоммунистически настроенного американского историка Конвеста всего с 1917-го по 1922 год по приговорам ВЧК было расстреляно около 140 тысяч человек. Такова наиболее высокая оценка количества жертв красного террора. По подсчётам же отечественного историка спецслужб Олега Мозохина – гораздо более объективного и неангажированного исследователя – жертв было, как я уже говорил, меньше чуть ли не в 3 раза – около 50 тысяч человек (и это с учётом бандитско-уголовных элементов, каковых в гражданскую войну чекисты также расстреливали множество). Напомню, в гражданскую войну в боестолкновениях между Красной и белыми армиями погибло около 2,5 миллиона человек. А от одной «испанки» (эпидемия испанского гриппа, которая бушевала тогда по всему миру и унесла от 50 до 100 миллионов жизней – гораздо больше, чем Первая мировая война!) в России за 1917–1922 годы погибло около 4 миллионов человек!
Конечно, нельзя оправдывать массовые убийства и жестокость. Такой пароксизм взаимной ненависти никогда не должен повториться в нашей истории. Но все же факты требуют признать: жертвы официального организованного, проводимого Совнаркомом и ВЧК красного террора (которые, конечно, тоже значимы) – капля в море от общего числа жертв великой смуты начала ХХ века!
Однако и официальный, открыто проводимый ВЧК, красный террор зачастую никак не зависел от воли центра и творился в результате самоуправства на местах. На то она и гражданская война, чтоб центральная власть была слаба, оторвана от провинций, которые во многом остаются предоставленными сами себе. Это только в воспалённых мозгах антисоветчиков Ленин был всесильным человекобогом, который управлял всеми чрезвычайками от Бреста до Владивостока и был ответственным за всё, что они творили. На самом деле зачастую он был совершенно бессилен и вынужден мириться с тем, что совсем ему не нравилось.
Один пример такого рода общеизвестен – это расстрел царской семьи по приказу Уральского Совета. Не кто иные, как колчаковские следователи, которым было только выгодно очернить Ленина, выяснили, что он посылал командующему Североуральским фронтом Берзину телеграмму, где требовал взять под охрану царскую семью и не допускать над ней насилий. Областной комиссар Голощёкин (о нем мы ещё вспомним!) летом 1918-го ездил в Москву и свидетельствовал, что встретил сопротивление Ленина и Свердлова в вопросе о казни царя: Ленин требовал привезти семью в Москву, дабы устроить над царём и царицей показательный суд на манер процесса времён Французской революции (разумеется, о казни детей царя и прислуги речи вовсе не шло!). Наконец, есть документы, свидетельствующие: председатель Уральского Совета Александр Белобородов опасался, что Ленин прикажет наказать уральцев за самовольство, и потому Белобородов пытался даже отправить в Москву телеграмму с ложным сообщением, что царская семья погибла случайно, при эвакуации.
Другой пример самоуправства местных органов ЧК и бессилия Ленина известен куда меньше. В том же 1918 году, но несколькими месяцами раньше, Ленин получил от родственников сообщение, что там же, в Екатеринбурге чекистами арестован двоюродный брат Владимира Ильича Виктор Алексеевич Ардашев (сын тётки Ленина, родной сестры его матери – Любови Александровны Бланк). Он был провинциальным нотариусом, членом уездного комитета партии кадетов. После роспуска Учредительного собрания вместе с другими кадетами участвовал в протестах и потому попал к чекистам (которые не могли не знать, что это – близкий родственник самого Ленина). Родные обратились к Владимиру Ильичу, тот послал телеграмму областному комиссару юстиции Голощёкину (тому самому, который потом будет свидетельствовать о сопротивлении Ленина казни царя!), Голощёкин ответил телеграфом, что Ардашев… убит при попытке к бегству. Кстати, лидер кадетских протестов на Урале Бахтеев, которого арестовали вместе с Ардашевым, был благополучно отпущен, и вообще непонятно, как убили Ардашева – до или после телеграммы Ленина. Дело Ардашева вёл, между прочим, Яков Юровский, который вскоре расстреляет царскую семью. Уральские радикалы относились к Ленину негативно и осуждали его за Брестский
Ленин, конечно, нёс ответственность за аресты и казни, которые совершались по его личным приказам в годы гражданской войны, и, собственно, никогда от этого не отказывался и не изображал из себя смиренного толстовца. Но внушать общественности, каким он был монстром или что только он ответственен за все жертвы гражданской войны – не только антисторично, но и попросту глупо. Нужно учитывать обстоятельства, в которых действовал тот или иной исторический персонаж.
Глава 3
Ленин о российских либералах, или почему наш либерализм антинародный?
Владимир Ильич Ленин либералов, как известно, не жаловал. И дело не в его личных симпатиях и антипатиях, а в другом – в трезвом взгляде на российского либерала как типаж и на роль этого направления в политической и общественной жизни. Эти ленинские оценки актуальны до сих пор. Причина – не только в гении Ленина как реального политика, прекрасно знающего «кухню» политики и истинную цену тем или иным её «ингредиентам», но и в том, что в сущности российского либерализма мало что изменилось. Прошло более ста лет, на смену Милюкову и Гершензону пришли фигуры помельче – вроде Чубайса и Латыниной, но суть позиции наших либералов – и по отношению к государству, и по отношению к народу – осталась той же самой. Что же это за позиция?
Ленин раскрывает её в небольшой статье «Либерализм и демократия». Обратимся к ней.
Статью эту в наши дни можно легко найти в двадцать первом томе Полного собрания сочинений В. И. Ленина. Написана она была в апреле 1912 года и впервые напечатана в газете «Звезда» под псевдонимом «П. П.». Тема – конференция «трудовиков» перед избирательной кампанией в IV Государственную Думу Российской Империи. Трудовиками называла себя выросшая из парламентской группы политическая организация народнического толка. Она пользовалась влиянием в среде крестьян и выступала с революционной программой по аграрному вопросу. Тем не менее трудовики считали возможным и необходимым заключать тактические союзы с партией российских либералов – кадетами, считая, что они имеют общего врага – самодержавие.
Ленин в своей статье как раз и стремился разоблачить эту иллюзию. Он показал, что трудовики – это организация низовой мелкобуржуазной, крестьянской демократии и именно поэтому им не по пути с партией либеральной крупной буржуазии и интеллигенции – кадетами. По Ленину, коренное заблуждение трудовиков было в том, что русские либералы – противники самодержавия и представляющих его организаций (защитников самодержавия Ленин обозначает в статье «пуришкевичи», по фамилии ультраправого депутата Думы Владимира Митрофановича Пуришкевича). Напротив, по убеждению вождя большевиков, демократы-трудовики и либералы-кадеты, в действительности имеют совершенно различные, противоположные интересы: «И либералу и трудовику может казаться, что они политические единомышленники, ибо оба – “против Пуришкевича”. Но спуститесь чуточку поглубже от этих мнений политических деятелей к классовому положению масс, и вы увидите, что либеральная буржуазия в жизни делит политические привилегии с Пуришкевичами и спорят они только из-за того, Пуришкевичам ли обладать двумя третями этих привилегий, а Милюковым одной третью, или наоборот. Возьмите “жизнь”, возьмите экономическое положение современного русского крестьянства, как слоя мелких хозяев в земледелии, и вы увидите, что… самое существование Пуришкевичей означает голодную смерть миллиона таких хозяйчиков».
И та, и другая партии – это буржуазные партии. Но дело в том, что российская буржуазия была, по Ленину, вовсе не едина. В России начала ХХ века, согласно мыслителю-марксисту, существовали две буржуазии: одна – немногочисленная, другая – многомиллионная, одна реакционная, другая – революционная, одна – естественная союзница самодержавного государства, хотя и имела с ним определённые разногласия, другая – естественная союзница пролетариата, хоть и их интересы тоже не во всем совпадали. Первая буржуазия – это «очень узкий слой зрелых и перезрелых капиталистов, которые в лице октябриста и кадета заняты на деле тем, что делят между собой и Пуришкевичами теперешнюю политическую власть, теперешние политические привилегии». Вторая – «очень широкий слой совсем незрелых, но энергично стремящихся созреть мелких и частью средних хозяев, преимущественно крестьян, которым на деле приходится решать вопрос… о том, чтобы не умереть с голоду от Пуришкевичей».