Лето на чужой планете
Шрифт:
Лина широко улыбалась и не сводила с меня глаз. Я догадался, что она дразнит меня специально. Вот ведь язва!
— Поймаю рыбу и вылезу, — упрямо сказал я, изо всех сил стараясь сжать зубы, чтобы они не лязгали.
— Ладно, — согласилась она. — А можно я посижу на берегу и посмотрю, как ты ловишь?
Только этого мне не хватало! Да, можете хохотать — я стеснялся! Одно дело — обнимать и целовать девушку, и совсем другое — бродить перед ней без штанов.
— Да ничего интересного в этом нет, — как можно убедительнее сказал я. — Сначала шумишь и пугаешь рыбу, чтобы она пряталась в корягах. А потом шаришь
— Надо же! Я и не знала, что ловить рыбу так просто. А сейчас ты её пугаешь, или уже нащупываешь? Можно, я тебе помогу?
Ну, что ты будешь с ней делать?
— Лина, — сказал я, чуть не плача, — это плохая примета, когда кто-то наблюдает за рыбалкой. Удачи не будет.
— Правда? Тогда я не буду наблюдать.
Лина подошла к воде и задумчиво потрогала её босой ступнёй.
— Не такая уж и холодная, — заключила она. — Утром казалась куда противнее. Я, пожалуй, искупаюсь. Это не помешает тебе рыбачить?
Лина, не торопясь, подобрала волосы и завязала их в тугой узел на затылке. Повернулась ко мне спиной, через голову стащила с себя платье и аккуратно сложила его на берегу, рядом с моей одеждой.
Несмотря на холод, меня как будто жаром обдало. А Лина, совершенно не обращая на меня внимания, осторожно зашла в воду по колено. Обхватила себя руками за плечи, зябко поёжилась. Постояла, переминаясь с ноги на ногу и собираясь с духом. Затем взвизгнула и плюхнулась в воду.
— Как хорошо! Как хорошо, Ал! — закричала она, молотя по воде. Отплыла к противоположному берегу, легла на спину и замерла, запрокинув голову и раскинув руки. Её большие груди с тёмными сосками выступали из воды. Я не мог отвести от них взгляд, как ни старался.
Лина перевернулась на живот, не спеша подплыла к пляжу. Вышла на берег, распустила мокрые, потемневшие от воды волосы, выжала их и движением головы закинула назад. На мгновение я увидел её профиль, обращённый к лиловому небу. Помедлила, совсем чуть-чуть и натянула платье. Тонкая ткань облепила тело, ничего не скрывая.
— Хорошей рыбалки, Ал! — сказала Лина, как ни в чём ни бывало, и ушла вверх по тропинке. А я стоял по пояс в воде и смотрел ей вслед, как дурак.
Что-то осторожно ткнулось в мою онемевшую ногу. Я быстро опустил руки в воду, нащупал гибкое скользкое тело и схватил его. Рыбина билась, пытаясь вырваться. Я осторожно продвигал пальцы вдоль сильного толстого тела, пока одной рукой не нащупал основание хвоста, а другой — жабры. Ухватив за них, я вытащил рыбу из воды и выбросил подальше на берег, а сам рванул следом. Рыба скакала на песке. Я упал на неё сверху, прижал животом к земле, вцепился руками. Стоя на коленях, поднял перепачканную рыбу вверх и закричал в диком первобытном восторге:
— Йихха! Йихха!!!
***
Я натянул штаны и бегом вернулся к костру, торжествующе волоча добычу. Долго отогревал у огня посиневшие дрожащие руки. Затем хорошенько обмазал рыбу толстым слоем мокрой глины. Закопал поглубже в пунцовые угли, подёрнутые сизым пеплом, а сверху снова раздул огонь. После этого пришлось снова идти на реку и долго отмываться от глины и рыбьей слизи. Но кто сказал, что пища должна даваться без труда?
Лина хоть и грозилась уморить меня голодом, на самом деле принесла целую охапку крупной спелой кукурузы и успела её испечь. Правда,
Я выхватил початок прямо из огня и перекидывал его из ладони в ладонь, приплясывая от нетерпения. Лина смотрела на меня и улыбалась.
Голод и счастье — немыслимое сочетание. До сегодняшнего дня я даже не подозревал, что можно испытывать эти чувства одновременно.
Едва остудив початок, я с такой жадностью впился в него зубами, что чуть не проглотил целиком. Лина снова выпачкала щеку сажей. Я потянулся вытереть её, встретил тревожный и ждущий взгляд.
И вот тут всё случилось. Прямо у костра, под фиолетовым небом, на траве, согретой лучами розового солнца. Мир замер, исчез, провалился в тартарары, вспыхнул и сгорел в раскалённом ядре планеты.
Я видел только глаза — широко распахнутые от испуга и желания, полузакрытые от наслаждения. Ощущал прикосновения губ — сначала неуверенные и мягкие, а потом жадные, страстные, неутолимые. Чувствовал сильные руки. Они гладили меня по спине, ласкали, впивались ногтями в кожу.
Ветер разносил по окрестностям наш торопливый горячечный шёпот. Солнце обожгло мне спину, потом ослепило и снова обожгло. Лина закусила губу, небо услышало её долгий стон и отразило ликующий вскрик.
Затем всё случилось ещё раз — в душистой глубине прошлогоднего сена, на торопливо расстеленной одежде. Сено приминалось под нами всё глубже и глубже. В конце концов, мы оказались почти у самой земли.
Мы лежали в изнеможении, прижавшись друг к другу. Лина прятала лицо у меня на груди, а я гладил её волосы и, едва касаясь, проводил пальцами по загорелым плечам. Меня переполняла нежность.
Я больше не стоял на берегу. Мы вместе вошли, нет — прыгнули с разбега в эту обжигающую реку, откуда нет возврата. Нас кружила и несла заколдованная тёмная вода, плыть по которой можно только вдвоём — одиночки гибнут в ней безвозвратно.
Едва придя в себя, мы вместе отправились купаться, и на берегу всё случилось снова…
А потом мы проголодались и вспомнили о рыбе, которая до сих пор пеклась в костре!
Это невыразимое счастье — пировать у костра с большеглазой смешливой девчонкой! Обжигаясь, ломать затвердевшую глиняную корку, снимать её вместе с чешуёй. Кормить друг друга с ладони печёной рыбой, заботливо выбрав мелкие косточки из сочной горячей мякоти.
Видеть радостное изумление в доверчивых глазах. Болтать обо всём на свете, хохотать и целоваться — торопливо, неистово, взахлёб.
Вот она — та самая простая жизнь, о которой твердил в своих проповедях пастор Свен. Теперь-то я хорошо понимал его. И почему человек устроен так глупо? Почему вместо счастья всегда выбирает погоню за ним?
— Ал, у тебя все штаны в глине, — невинно улыбаясь, сказала Лина. — Сними, я их постираю.
В глубине её глаз прыгали весёлые искорки.
И тут над лесом показалась шлюпка.
Она летела высоко в небе в сторону посёлка. Блестящая металлическая капля так и не пролившегося дождя. Шлюпка двигалась абсолютно бесшумно. Если бы не блики света на корпусе — я и не заметил бы её.
Лина придвинулась ко мне. Я обнял её и показал в сторону шлюпки неприличный жест. Катитесь к чёрту со своей звёздной сказкой, жадные ублюдки! Вчера мы сделали для вас всё, что могли, теперь отстаньте от нас!