Лето с чужими
Шрифт:
Нет, не помогут. Нужно уходить. Нельзя было так долго баловать себя пивом. Нельзя становиться поводом для ссоры между этими людьми. «Ну, мне пора», — хотел сказать я, но проглотил слова. Поймал себя на мысли: «Вернусь — и что дальше? Опять не буду находить себе места». Вместе с тем я понимал: нелепо отказываться от общения с этими людьми, так сильно похожими на моих родителей.
Но я же приехал сюда специально. Ладно, поинтересуюсь только одним. Тем, ради чего и ехал.
— Погрызешь огурец? — спросила женщина.
— Нет, спасибо, уже...
—
— Пойду.
— Ты ведь только пришел.
— Дела. Приеду в другой раз. Передайте привет.
— Ты что, серьезно?
— К сожалению...
— На телевидение?
— Да, в район Акасака.
— Думала, поужинаем втроем...
— Нет, я на самом деле зашел только поблагодарить... А вы меня вот — пивом напоили...
— Не говори глупостей.
Я нарочито почтительно поклонился, словно чужому человеку, и встал.
— Отец расстроится.
— Приеду в другой раз.
И уже совсем было раскрыл рот, чтобы произнести то, что собирался. Но при этом весь съежился.
— Говорили, тайфун ожидается, а он куда-то подевался, — сказала за моей спиной женщина, пока я обувался. Материнским голосом сказала.
— Извините, — решившись, начал я, — за странный вопрос...
— Какой?
— Фамилию... вашу не знаю — нигде нет бирки.
— Ты чего такое говоришь? Разумеется, Харада, — как ни в чем не бывало произнесла женщина мою фамилию и улыбнулась. — Ты поди перегрелся. Покажи мне еще детей, которые спрашивают фамилию у собственных родителей.
Повисла пауза — не больше мгновения, необходимого, чтобы занесенная огромная кувалда ухнула по даже не пытающейся уклониться голове. И уже в следующий миг она меня сразила.
— Да, хе-хе, действительно... — Казалось, я задохнулся. Но уже не оборачивался. — Ну, ладно.
— Мы тебя ждем.
— Ага.
— Береги себя.
— До свидания.
Я старался идти обычной походкой, но меня стремительно охватил ужас. Ступив на железную лестницу, я с каждой ступенькой принялся ускоряться и, выскакивая из переулка на дорогу, уже бежал. Из всех клеток моего тела, казалось, фонтанами били страх и волнение.
«Боже! О боже!» — кричал внутренний голос. Я — атеист, но в этот момент хотелось молиться хоть кому.
Я поймал такси.
Но тут же извинился и выскочил из машины.
Страшно оказаться в замкнутом пространстве наедине с таксистом. Тот тронулся и обернулся — мне показалось, что у него лицо отца.
— Что, ужастиков насмотрелся?
Я понял, что на меня смотрят. И показывают пальцами.
Я поспешил к метро Таварамати. На бегу тревожно обернулся — вдруг меня догоняет мать.
Но ничего такого, разумеется, не произошло.
Глава 7
Смеркалось, лил проливной дождь.
Я сидел в баре на верхнем этаже высотной гостиницы и разглядывал отблески молний. Дождь как из ведра, и если бы не сверкавшие за окном молнии, казалось бы, что стекло непрозрачно. Меня слегка раздражало, что вспышки расплывчатые: хотелось разбить это гигантское стекло
При этом страшно было возвращаться в одинокую квартиру. Хотя квартира здесь ни при чем. Бояться нужно не ее, а себя. И я это понимал.
Но не мог с собой ничего поделать: я не хотел, чтобы галлюцинация — появление тех давно умерших двоих в их прижизненном облике — рассеялась.
Хотя у меня не было ощущения, что это галлюцинация. Мать словно перевоплотилась в другого — реального, как стоящий передо мной бокал, — живого человека. Ну как после этого считать ее галлюцинацией? А то пиво? Его хмель не сразу выветрился из моей головы.
Я не мог просто вычеркнуть галлюцинацию из сознания, излечиться от нее. И только под селезенкой блуждало ощущение собственного бессилия. Нечего и говорить: то, что я в двенадцать лет остался круглым сиротой, не могло не повлиять на мой характер. Но даже при живых и здоровых родителях дети обрастают недостатками, и в этом смысле, считал я, все равны. Разница лишь в том, как человек, повзрослев, с ними справляется. Для меня вопрос этот был давно решенным, а потому я не подозревал, что меня застигнут врасплох, да еще таким образом. Эта иллюзия, пожалуй, восполняет все, чего не хватало мне после утраты родителей, но я мысленно старался себя убедить, что в этом смысле не голоден. Однако с ними на меня спускался покой, и я четко понимал — подсознательно такая любовь мне очень необходима. И она воплотилась в иллюзию на фоне вереницы одиноких дней после развода. Вполне реалистичное объяснение, соответствует нынешнему здравому смыслу. Но если честно, я не ощущаю ни единой капли пролитого света.
Неужели бывают такие галлюцинации? Если да, то мне примстилось все: и бар, и гостиница, и гром, и молния, и ливень. И мать в тот день, и отец той ночью однозначно были рядом со мной — абсолютно так же, как окружающие меня сейчас интерьеры и люди. Уничтожить в себе их присутствие я не мог.
Нужно успокоиться и подойти ко всему хладнокровно.
Не хочется себе признаваться, но это, скорее всего, — признак крушения судьбы по моей собственной слабости. Раз так, нужно положить этому конец.
Больше не пить, вернуться домой и заняться работой. Вдруг показалось, что заживи я как обычно — и борьба с галлюцинациями закончится победой.
Такси вернуло меня домой.
Когда я выходил из машины, дождь уже закончился, и луна ярко освещала площадку перед зданием.
Пока ехал в лифте, я решил с порога включить во всей квартире свет. Весь свет: от торшера до ночника и лампы в туалете.
Затем нужно побороть страх. Слова матери глубоко впились в мое сознание: «Покажи мне еще детей, которые спрашивают фамилию у собственных родителей».