Летописцы летающей братвы. Книга третья
Шрифт:
– Тебе бы, дорогая девушка, капитана в мужья.
– А где его найдёшь, капитана? – недовольно сверкнула она антрацитовыми глазами. – Капитаны и майоры на дороге не валяются.
Инстинктивный страх перед родителем возлюбленного она тщательно пыталась скрыть под своей наносной бравадой.
Всё это я припомнил, лихорадочно соображая, как отреагировать на предложение наследника.
– Что ж, – спокойно ответил я. – С горы виднее. Поступай, как знаешь. Но учти, я сторонник одноразовых браков.
– Я тоже, – твёрдо поддержал мою позицию Серёжа. – О времени
В моменты наплыва депрессии я иногда с горечью осуждаю себя за слабохарактерность в принятии ответственных решений. Почему мы предпочитаем спокойно плыть по течению, вместо того, чтобы активно вмешиваться в судьбу? Что мешает родителям откровенно высказать своё мнение по поводу предстоящего брака детей с точки зрения прожитой жизни? Боязнь навредить? Не испортить бочку мёда ложкой дёгтя? Не разрушить чистую, искреннюю любовь?
Наверное, так. Перебори я эту свою двусмысленность, вмешайся в ситуацию, разрушь отношения молодых, – и, возможно, не случилось бы той страшной трагедии, которая ждала меня впереди…
По вполне понятным причинам ехать на свадьбу пасынка Лада отказалась. Детей с собой не возьмёшь, а оставлять Андрея под присмотром Леночки было тревожно.
– Лучше мы съездим в Тулу, на дачу родителей, – предложила она свою альтернативу.
На том и порешили. Но меня не покидала мысль, что причина её отказа заключается не в детях, а в интуитивном отвержении возможности встречи с моей первой женой.
Откровенно говоря, не ожидал, что на самый торжественный день молодожёнов придёт столько народа. И двух лет не прошло, а сын приобрёл целую кучу друзей и приятелей. И Людмила назвала хоровод из девчат, численностью не меньше, чем у знаменитой «Берёзки».
В свадьбе участвовали и всё взрослое население двухэтажного престарелого дома, окружённого тесной стаей сараев и бытовых построек.
Гостей собралось человек сорок, но они ещё подходили, и Евгения Александровна, мать невесты, принаряженная женщина с модной причёской и в меру насурьмленными бровями, по – хозяйски хлопотала то на кухне, то в зале, то встречая прибывающих. Мужа у неё не было, и она, в одном лице и жнец, и швец и на дуде игрец, разрывалась на части. Не будь на подхвате соседок – хоть караул кричи.
Почти одногодки, мы быстро нашли общий язык и взаимопонимание.
Двор, запруженный народом, гудел и дымил сигаретами. По-праздничному ярко светило солнце, блестели промытые ночным дождём изумрудные листья на деревьях и кустарнике, ругаясь, чирикали воробьи в ветвях, создавая настрой на предстоящее веселье. Все с нетерпением ждали кортеж из Загса.
Форменная одежда меня не стесняла. Наоборот, я чувствовал себя тем самым «генералом», без которого не происходит никакая свадьба. Не важно, что не вышел чином, зато – военный.
Томимые ожиданием, мужики нещадно смолили, лениво обменивались армейскими новостями и травили анекдоты. Авиаторы, как известно, без юмора обходиться не могут.
– Едут! Едут! – с энтузиазмом известили нас вездесущие ребятишки. И подтверждая их слова, за углом дома вдруг раздалось длинное трио автомобильных
Из «Волги» выскочил дружка, перепоясанный красной лентой через плечо, открыл заднюю дверь и выпустил на свободу жениха и невесту. Они сияли первозданной чистотой, аплодисменты и выкрики «ура» встретили в растерянности, и глупо и щедро улыбались всему свету. Сын, «как денди лондонский одет», и новенькая, только что с печки, вся в кипенно – белых кружевах жена важно и чинно направились к подъезду, где мы с Евгенией плечом к плечу стояли, встречая детей хлебом – солью.
В двух шагах от нас они остановились, звуки смолкли, птички, словно понимая торжественность минуты, притихли, и в наступившей тишине отчётливо слышалось сухое щёлканье фотокамер и стрекотание кинокамеры, фиксирующих для потомков момент зарождения новой семьи.
Евгения держала на вытянутых, дрожащих от волнения, руках «хлеб – соль» и заворожено молчала. Я незаметно подтолкнул её локтем, и сватья проснулась:
– Дорогие детки! Поздравляем вас с законным браком!
– Урр – а – а! – словно по команде дружно заорали вплотную стоящие гости.
– Примите, – протянула она подношение, – как символ родительского благословления, плодородия и долгой и счастливой жизни! – звонко закончила складную речь тёща моего сына, передала хлеб с солонкой Серёже и поклонилась в пояс. Я уже забыл, как это делается, но тоже последовал её примеру.
Детки ухватились за каравай и вонзили в него острые зубы.
– Урр – а – а! – завизжали в восторге девчонки. – Невеста больше кусок отхватила! Быть ей хозяйкой в доме!
По лицу сына скользнула только мне знакомая тень недовольства.
– Правильно, девчонки! Пусть будет хорошей хозяйкой! – громко поддержал я Людиных подруг, смеясь и целуя Сергея. А на ухо тихо шепнул:
– Главное, кто в доме командует парадом.
Сергей понимающе улыбнулся, легко подхватил жену на руки и под громкие рукоплескания, поощрительные выкрики понёс в квартиру. Людмила доверчиво прилипла к широкой груди мужа и поцеловала, крепко обхватив длинными руками его могучую шею. Вслед за ними, как в почётном эскорте, шли приглашённые. Матери Сергея среди них не было. Не знаю, что ей помешало прибыть на торжество. Возможно, болезнь. Или определённые трудности с деньгами. Или просто опаздывает. Я спросил об этом у сына, но и он ничего не знал. По телефону приехать обещала.
Меня лично это вполне устраивало. Несмотря на время, раны, нанесённые мне моей первой любовью самым коварным и бессовестным образом, нет – нет, да и напоминали. Поэтому, как бы критически я не относился к преданьям старины глубокой, появление на горизонте Светланы было бы равносильно соли на них.
По большому счёту, в тайне от других, спрятавшись под толстым одеялом, я шепотом могу, но только себе, признаться, что уже давно стал беззастенчивым лицемером. С лёгкостью прощая свои недостатки, я с негодованием осуждаю их у других.