Летописи вечной войны
Шрифт:
Так. Похоже, я был прав, когда предпочел другое место.
Они меня не нашли и даже не увидели; мой костюм сливается со стеной, а я не двигаюсь – и различить потому невозможно. Испытываю некоторую гордость: похоже, этого глава охраны не предусмотрел.
Наставник говорил о том, что жизнь полна парадоксов, и я с ним согласен: вот сейчас несколько профессионалов в одном и том же месте ждут одного и того же человека. Только они ждут, чтобы убедиться – он будет жить, а мои цели прямо противоположны.
Нахожу это забавным.
Цель
Винтовка нацелена, и остается только подождать, пока цель войдет в поле зрения. Девяносто восемь метров расстояния, короткая дистанция. Очень хорошо.
Цель я опознаю сразу: лицо из выданных контролером сведений хорошо запомнилось. Седой, пожилой, не очень высокий, идущие рядом телохранители выше…
Так.
Я пытаюсь поймать в прицел голову цели – и не могу. Телохранители движутся по необычной схеме – так, что в любой момент времени один из них прикрывает хозяина от выстрела собой. Цель показывается на доли секунды – я успею выстрелить, но даже наша пуля не успеет преодолеть расстояние быстрее, чем охранник вновь окажется на пути.
Шансы на то, что пуля пройдет навылет и все же поразит цель?
Семь десятых процента. Шлемы и броня охранников могут не выдержать попадания, но пуля не пройдет насквозь.
Две секунды на расчет – выстрелить дважды, первой пулей свалив телохранителя, а второй – цель. Нет. Невозможно. После первого же выстрела они закроют цель собой.
Нет сомнений, что с другой позиции я увидел бы то же самое.
Возможно, есть вариант – но нет времени. Даже шагом пройти десять метров и шестнадцать сантиметров – очень недолго.
Цель скрывается в здании, так и не дав шанса на выстрел.
Придется уходить; вероятность в доли процента, что на обратном пути будет иначе. Испытываю некое странное чувство по поводу этой ситуации.
Кажется, это раздражение.
Вернувшись на квартиру, я вспоминаю все выполненные задания. Всегда все получалось. Я всегда все делал правильно. Я делаю все правильно и сейчас.
Почему же второй раз срывается работа?
Ответ находится сразу – дело в начальнике охраны цели. Я вспоминаю его имя – Ренн Шаррад. Больше ничего, только словесное описание; вероятно, и имя не настоящее. Он не иреатец, наемник и командир еще четверых человек…
И профессионал. Предугадывающий пока что все, что я могу сделать.
Наверное, в этом и суть. Мы оба – профессионалы, и потому мыслим похоже.
Тридцать две секунды размышляю: а продумал он так же противодействие коллегам из других Храмов? Решаю, что это несущественно – все равно задача остается моей.
Надо работать. Остается последний шанс – а потом придется действовать в резиденции. Что ж, воспользуюсь
Вспоминаю тот день, когда нас, будущих ассассинов, только доставили в Храм.
– Первое и главное, что вам следует запомнить – неуязвимых и бессмертных нет, – произнес Наставник. Мы все смотрели на него, не отрываясь.
Высокий, худощавый, в простом черном комбинезоне. Четкие, но незапоминающиеся черты лица, коротко подстриженные волосы. И… ощущение опасности. Даже когда он просто стоял и говорил – был похож на спокойно лежащее, но подготовленное для боя оружие.
Мы чувствовали это. Хотя были еще детьми, не прошедшими и первых тренировок.
– Уязвимое место есть у каждого, – продолжил Наставник. – Запомните это и никогда не сомневайтесь. Этому вас и будут учить – чтобы вы смогли убить любого.
– Даже… – высокий голос кого-то из группы у меня за спиной сорвался, но он повторил: – Даже космодесантника?
Замерли все. Десантники тогда для нас были существами из легенд – воинами колоссальной мощи, бессмертными и несокрушимыми.
Уголок рта Наставника дернулся вверх. Чуть позже мы узнали, что именно так выглядит его улыбка.
– Если особая пуля попадет космодесантнику в глаз и разорвется в мозгу – он умрет, – совершенно спокойно ответил он. И добавил: – Вы этому научитесь.
Наверное, тогда это поразило нас больше всего.
Да. Бессмертных нет. А значит, губернатору Гинару Лагрону осталось жить несколько дней.
Только надо продумать действия.
Предварительные расчеты я окончил через час и сорок восемь минут. Опять-таки, больше я смогу сказать, только оказавшись на месте.
Остается еще кое-что. Сложно признать, но одному мне не справиться.
Когда я вхожу в комнату хозяина квартиры, он смотрит на меня весьма удивленно. Понимаю.
– Мне потребуется помощь, – сообщаю я, и его взгляд меняется. Странное выражение, почти знакомое…
Да. Примерно так же мы смотрели на Наставника, когда он сказал, что десантников можно убить.
Но он справляется с чувствами куда быстрее; поднимается из кресла, коротко кивает.
– Что именно?
Я объясняю; он вносит поправки, исходя из своих знаний. Соглашаюсь. В паре моментов настаиваю. Теперь соглашается он.
В конце концов, план выработан. Остается работа.
Интересная вещь – обычаи разных планет. Иногда они серьезно мешают выполнению задания, а иногда – помогают.