Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море
Шрифт:
– Дай, что ли, обниму тебя на прощание!
– Авдотья Свиридовна отбросила в сторону свою лейку, отчего она тут же вылила на землю целый ливень воды, - Когда ещё свидимся?
Она прижала к груди Веньку и шепнула ему в самое ухо:
– Хорошая у тебя мечта, Вениамин Иванович! Просто замечательная!
– А откуда вы…
– Ты, главное, верь в неё, в мечту эту. И в себя верь. А на море синее я бы тоже посмотреть не отказалась…
Тут она подвела Веньку к краю облака, усадила на радугу и толкнула в спину хорошенько.
У-у-ух-х-х!!! –
Уи-и-и-и-и!!! – полетел, заскользил Венька вниз по радуге.
– Верь! – кричала ему сверху баба Дуня, - В себя, главное, ве-е-ерь!!!
– …верь, - раздался над Венькиным ухом Серафимин голос, - Проверь, говорю, часы-то! Часа три уже, поди, пополудни, а внучок всё спит и спит, как убиенный.
Венька глубоко вздохнул и в нос ему забились клочья шерсти, нещадно пропахшей болотной тиной. Он открыл глаза. Голова его всё так же лежала на зелёном плече Самсона. Сверху смотрели встревоженные и сморщенные лица Матрёны, Нюры и Серафимы. Домовой Добрыня, как веером, размахивал над Венькой своей мухобойкой, пытаясь привести его в чувства.
Глава 11. Печная труба и чистая совесть.
– Очухался! Ну, и слава богу!– всплеснула руками бабушка Серафима, - А я уж думала, опять у тебя припадок!
– Долго ж ты, Вениамин Иванович, спал! – пискнула бабка Нюра.
– Тот крепко спит, - заметила на это Матрёна, - у кого совесть чистая.
– У меня! У меня чистая! – подскочил с места Добрыня, - Я, знаешь, сколько спать могу! Сплю и во сне совесть свою до блеска ваксой и керосином начищаю! Целыми днями!
– Днями спишь, а ночами колобродишь, - проворчала Серафима, - колотушкой своей стучишь.
– А как же без колотушки?! – от возмущения домовой даже подпрыгнул и кубарем пять раз вокруг себя перевернулся, - Как без неё жить? Вот я сейчас…
Добрыня поискал у себя за пазухой, вытянул инструмент, руку отвёл в нужную позицию…
Бам-м-м!!! – грохнула об Добрынину голову колотушка, будто выстрелила.
– А-а-а-а-а-а-ах!!! – ахнули все хором.
Потому что Венька… неуклюжий, толстый Венька… тот самый Венька, что ни прыгать, ни бегать, ни через козла на физкультуре перескочить…
В общем, взлетел он от удара этой колотушки, будто его катапультировали. До самой крыши долетел и завис в районе печной трубы, как лёгкий воздушный шарик.
– Как же так, Вениамин Иванович? – встревожилась бабушка Серафима, - Как это у тебя получилось?
– Не зна-а-аю…, - крикнул Венька сверху слабым голосом.
– Я знаю! – самоуверенно заявила бабка Нюра, - Ничего он не ел со вчерашнего дня. Потому пустота в нём и образовалась. А там, где пустота, там и невесомость.
– Много ты про невесомость понимаешь! – взвился от негодования домовой, он вообще конкуренции не терпел в учёных вопросах, - Невесомость бывает только в космических дырах. Потому что там весов нет и взвесить не на чем. А у нас тут хоть и дыра глухоманная, а весы какие-никакие имеются. Вон у меня за печкой безмен завалялся. Хоть сейчас
И правда, высоковато. Венька парил едва живой над домом и с ужасом смотрел вниз.
– Ай! Ай-ай-ай! Помогите! – вопил он, бултыхаясь в воздухе, как в проруби, - Снимите! Спасите!
– А ты, Вениамин Иванович, за трубу! – подсказал Добрыня, - За трубу схватись, к ней подтянись, толстым боком прижмись. Труба тёплая! Заодно и погреешься.
Венька дёрнулся в сторону печной трубы. Принялся загребать руками, дрыгать ногами – вроде как вплавь собрался.
– Правее! – командовал снизу Добрыня.
– Левее! – подсказывала бабка Нюра.
– Прямо! – корректировала Венькин полёт Матрёна, - Туловище вместе с головой вперёд нацель и никуда не сворачивай!
Только всё это было без толку. Венькины телодвижения и полётом-то можно было назвать с большой натяжкой.
– Ох-х-х… ах-х-х… ух-х-х…, - кряхтел Венька, елозя по воздуху на пузе и не продвигаясь вперёд ни на миллиметр.
– Правее! Левее! Прямее! – не унимался хитрый Добрыня и аж подпрыгивал от удовольствия, - Ой!!!
Получив от Серафимы подзатыльник, он сразу присмирел и посерьёзнел.
– Чего, хозяюшка, изволите?
– Хватит над дитём издеваться! Спасать внучонка надо!
Спасать – дело хорошее. Все разом за него и взялись: от земли оттолкнулись и в полной боеготовности на выручку Веньке устремились. Бабка Матрёна взлетела, как сверхзвуковой самолёт – с грохотом, клубами пыли и завихрениями. Домовой долго около земли вертелся, крутился, выкаблучивался и круги над двором нарезал – вроде как разведку производил и план местности изучал досконально. Нюрка – та с тихим жужжанием стартовала и первая до Веньки добралась. Уселась ему на спину, за шею ухватилась и заверещала победно:
– Спасла! Спасла! Я первая!
– Где ж ты его спасла-то? – Серафима вовремя подлетела и спихнула бабку Нюру с Венькиной спины, - Задушишь его, дурёха!
Тут и остальные до места происшествия добрались. Общими усилиями Веньку подхватили, простыню под него подсунули и спустили вниз, как в мягкой колыбели. Даже русалка тётя Груша помогала – за один конец простыню держала, хвостом размахивала и стройный стан изгибала, в общем, молодую прыть свою всем демонстрировала.
– Ну, внучок, с почином! – поздравила Веньку бабушка Серафима, лишь только они оказались на земле.
А бабка Нюра весело чирикнула:
– Ничего! Лиха беда начало!
– Бе-е-е… а-а-а… о-о-о…, - тряс головой Венька и, с трудом приходя в себя, глаза на своих спасителей таращил, - Ко-о-о… е-е-е… и-и-и…
– Ну, да, - закивала бабка Матрёна, - Первый блин, как говорится, комом… зато второй…
– Ой! – заверещала Серафима, на ноги вскочила и с криком «блины мои, блины!» в дом бросилась.
Глава 12. Первый блин комом, второй – друзьям и знакомым.