Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры
Шрифт:
К сожалению, у меня, выросшего в снежной пустоши, не хватит слов, чтобы назвать хотя бы тысячную долю растений, переплетающихся здесь. Но под ногами росла трава, выложенную камнями извилистую тропинку окружали кусты, и множество цветов и растений в горшках громоздились на этажерках, увитых не то плющом, не то лианами. Для полноты картины не хватало только перелетающих с куста на куст веселых колибри, но их с успехом заменяли люди в респираторах, которые то и дело что-то осматривали, опрыскивали, смешивали в прозрачных колбах.
Вероника закашлялась, и я только тут спохватился,
На кашель люди в респираторах обернулись, и один, отдав коллеге леечку, приблизился к нам. Смотрел он только на Джеронимо.
– Это – петрушка? – прозвучал глухой голос из респиратора. – Petroselinum crispum?
– До чего приятно иметь дело с человеком, который знает, что к чему, – отозвался Джеронимо. – Да, это именно она. Единственный экземпляр, насколько мне известно. Все, что я смог утаить от папиных терминаторов.
– Отдайте ее нам! – Человек в респираторе протянул руки. – Здесь мы сумеем размножить ее и…
– А ну, прочь! – Джеронимо отдернул шарманку, и Вероника тут же оказалась между ним и возможной опасностью. – Ты знаешь, сколько мы вместе пережили? То-то. Убери грязные лапы от моего друга!
Человек медленно опустил руки, сделал шаг назад.
– Прошу простить мою дерзость, – тихо проговорил он. – Я знаю, каково это – расставаться с другом. Но посудите: куда вы несете петрушку? Туда, где холод, где вас самих, возможно, ожидает смерть. А здесь? Разве здесь не рай для растений? – Он развел руками. – Разве найдете вы кого-то более достойного, чтобы доверить своего питомца?
Я посмотрел на Джеронимо, и мне стало не по себе, потому что я во второй раз в жизни увидел его слезы. Он смотрел и смотрел на жалкий росточек, освещенный светом энергосберегающей лампочки, и не мог отвести глаз. Но в глубине души понимал, что уже пришла пора проститься. Где-то далеко, за бетонной стеной, рвал и метал мой эмоциональный двойник. Он жаждал свободы, вожделел утолить голод этими эмоциями.
– Ты ведь для этого сюда шел, – сказал я, и Джеронимо, вздрогнув, посмотрел на меня. – Ты знал, что оставишь ее, знал, что так будет правильно. У тебя останемся мы, останется наша цель. Это ведь гораздо важнее, да?
Услышав про «мы» и «цель», Вероника открыла было рот, но я незаметно показал ей кулак. И свершилось чудо – она промолчала. Даже мой кулак остался невредимым.
Джеронимо вздохнул, отер слезы рукавом и снял горшок с подставки.
– Держи, – сказал он человеку в респираторе. – И если я когда-нибудь вернусь и не увижу тут десяти грядок с петрушкой, моя сестра научит вас удобрять землю собственной кровью. Все понятно?
Человек, приняв горшок, нагнул голову так низко, что это уже напоминало поклон, и побежал по тропинке.
– Эй, – окликнула его Вероника. – А как насчет компенсации?
Человек обернулся, в его глазах явственно светилось непонимание. Вероника развернула мысль:
– Тут же не все такое драгоценное? Сделай шаг навстречу, тебе-то ведь уступили.
Человек
– Спасибо, – сказал Джеронимо.
– Тебе спасибо, что везде представляешь меня как машину для убийства, – отозвалась Вероника.
– Если этот мальчик тебе понравился, с легкостью перепрезентую тебя как секс-машину, которая обожает готовить грибы. – Джеронимо уже приходил в себя. – Хотя, я бы предпочел этого не делать. Мне, право же, куда интереснее смотреть, как вы с Николасом грызете друг другу глотки, чем как ты сжираешь этого бедолагу, будто самка богомола, кстати, вот он.
Человек в респираторе прибежал обратно, таща такой же горшок, но уже не с петрушкой.
– Вот, – выпалил он. – Это – кактус!
В горшке действительно рос маленький круглый аккуратный зеленый колючий шарик.
– Какой именно кактус? – уточнил Джеронимо, скептически оглядывая нового питомца.
– Вот это неизвестно. Книжки про кактусы у нас нет.
Джеронимо хмыкнул, но горшок взял. Придирчиво осмотрел со всех сторон и поставил на место прежнего. Мы, затаив дыхание, наблюдали, как он крутит горшок и хмурится. И вот лицо Джеронимо осветила улыбка.
– Я буду звать тебя – Недотрога Джим. Тебе нравится? Да конечно нравится! Добро пожаловать на борт, Джимми! Располагайся поудобнее, с нами скучать не придется.
И все мы, включая Черноволосого и человека в респираторе, с облегчением вздохнули. Только Вероника опять закашлялась и просипела, что пора бы отсюда убираться. Никто не возражал. Только Джеронимо вскользь заметил, что ей бы надо поменьше курить.
Остаток отпущенного времени мы потратили на отдых и приведение себя в порядок. Посетили ванны, вновь постирали одежду и не отказались от приготовленного Мышонком грибного чая, и я только надеялся, что Вероника не заметит, какие взгляды «медсестричка» порой бросает на Джеронимо.
Как и в прошлый раз, беседу поддерживали в основном Джеронимо с Аленой. Не знаю, о чем думала молчаливая Вероника. Я же робко прислушивался к непривычной тишине и пустоте внутри себя. Это как попытка задержать дыхание на определенное время. С каждым мигом все тяжелее, и так просто – взять, да и начать дышать. А с другой стороны, понимаешь, что терпеть сможешь еще долго… Сколько смогу терпеть я? Верный ли это путь? Ведь, если не считать случайных вспышек, я так ничего сам и не почувствовал. Вот представлю сейчас, что новые друзья внезапно погибнут… И ничего. Нет, разум, конечно, пытается вызывать к жизни новые эмоции, но я ему не позволяю. Какой смысл творить еще одного голема?
Приподняв голову над болотом размышлений, я вдруг обнаружил, что на меня смотрят все трое: Вероника, Джеронимо и Мышонок.
– А мы тут спорим, – улыбнулся Джеронимо, – почему ты такой грустный и молчаливый. Алена думает, из-за несчастной любви, я считаю – тебя все еще плющит с «джеронима», а Вероника полагает, будто ты просто псих, каких поискать, и лучше в голову к тебе не лезть. Рассудишь?
Я молча указал на Веронику, и в нее полетели два Чупа-Чупса.
– Вот гады! – засмеялась она.