Левая рука тьмы (сборник)
Шрифт:
«Кто ты? Откуда пришел? Куда идешь? Человек ли ты?» — эти вопросы сливались с ответами, которые он спешил и не успевал мысленно составить.
Наконец, ему удалось различить стол, вернее, край стола, освещенный лампой в полутемной комнате. Он начал видеть, чувства стали возвращаться к нему.
Он сидел за столом, на котором стояла лампа. Он был привязан к стулу и ощущал, как веревка врезается в мышцы груди и рук при малейшей попытке пошевелиться. Слева от него возник человек, справа — другой. Они сидели так же, как и он, очень близко к столу.
Он поежился от холода. Ощущение холода ввело его в соприкосновение с окружающим миром, и он начал восстанавливать свою способность упорядоченно мыслить. Улучшилась слышимость. Теперь он уже мог двигать языком, и с трудом произнес что-то, что должно было означать: «Что вы со мной сделали?»
Человек, который сидел слева от него, приблизил свое лицо вплотную к его лицу и громко спросил:
— Зачем ты пришел сюда?
Фальк отчетливо расслышал слова и понял, что они означали. В следующее мгновение он ответил:
— Я искал место для ночлега, убежище.
— Убежище? От чего ты искал убежища?
— От Леса, от одиночества.
Его пронизывал холод. С трудом высвободив онемевшую руку, он попытался застегнуть куртку. Пониже веревки, которой он был привязан к стулу, как раз под грудной костью, он прощупал небольшое болезненное пятно.
— Опусти руки, незнакомец, — сказал человек, сидевший в тени, справа от него. — Здесь больше, чем программирование, Аргард, — обратился он к человеку слева. — Никакая гипнотическая блокировка не могла бы противостоять этому.
Тот, что сидел слева, крупный мужчина с плоским лицом и живыми глазами, ответил тихим шипящим голосом:
— Ты не можешь с уверенностью сказать, что мы знаем все их хитрости. Но в любом случае нам необходимо узнать, кто он? Ты Фальк, не так ли? Ответь, где находится то место, откуда ты к нам пришел? Дом Зоува, не так ли?
— Это на востоке. Я ушел… — Он никак не мог вспомнить нужное число. — Четырнадцать дней назад, кажется, — наконец-то закончил он.
Как им удалось узнать название его Дома, а также его имя? Ощущения быстро возвращались к нему, и его удивление длилось недолго.
Ему приходилось охотиться на оленей с Матоком, стреляя при этом иглами, с помощью которых можно было убить оленя, лишь чуть-чуть поцарапав его кожу.
Игла, которая вонзилась в него, инъекция, сделанная в то время, когда он был беспомощен, содержала какой-то наркотик, который, должно быть, убирал как предварительно заученный контроль, так и основные подсознательные блокировки телепатических центров мозга, оставляя его открытым для допроса. Они рылись в его мозгу, в этом не было сомнения. От этой мысли ощущение холода и слабости еще больше усилилось, дополненное бессильной яростью. К чему такое бесцеремонное вторжение? Почему они сразу же решили, что он будет им лгать? Почему они пришли к такому выводу, даже не заговорив с ним?
— Вы
Лицо человека справа, худое, с длинными волосами и бородой, внезапно появилось в свете лампы, его губы были сжаты, и он раскрытой ладонью ударил Фалька по губам. Голова Фалька откинулась назад, от удара он на мгновение ослеп. В ушах зазвенело, он ощутил во рту привкус крови. Затем последовал второй удар, третий… Человек, нанося удары, продолжал непрерывно шипеть, повторяя одни и те же слова:
— Не упоминай этого имени…
Фальк беспомощно ерзал на стуле, чтобы увернуться от ударов. Человек слева, которого назвали Аргардом, что-то отрывисто сказал, и в комнате воцарилась тишина.
— Я пришел сюда по-доброму, — сказал наконец Фальк.
Он старался говорить как можно спокойнее, несмотря на свой гнев, боль и страх.
— Хорошо, — сказал, помолчав, Аргард. — Выкладывай свою историю, а мы послушаем. Только сначала я задам тебе всего один вопрос. Ради чего ты пришел сюда?
— Попроситься переночевать и спросить, есть ли здесь какая-нибудь тропа, ведущая на запад?
— Для чего ты идешь на запад?
— Зачем вы это спрашиваете? Ведь я уже сказал вам об этом мысленно, когда ложь невозможна. Ведь вы уже знаете, что у меня на уме.
— У тебя какой-то странный разум, — тихим голосом произнес Аргард, — и такие необычные глаза. Никто не приходит сюда, чтобы переночевать и узнать дорогу. А если все же слуги тех, других, приходят сюда, мы убиваем их. Мы убиваем прислужников и говорящих зверей. Странников, свиней и всякий сброд! Мы не подчиняемся Закону, который гласит, что нельзя отбирать чужую жизнь. Так, Ареннем?
Бородач ухмыльнулся, показав при этом коричневые гнилые зубы.
— Мы — люди! — сказал Аргард. — Свободные люди! Мы — убийцы! А кто ты, со своим недоразвитым мозгом и совиными глазами? И почему нам не убить тебя? Разве ты человек?
На своем коротком веку Фальку не доводилось встречаться лицом к лицу с жестокостью и ненавистью. Те немногие люди, которых он знал, пусть не были бесстрашны, но и не жили, руководствуясь чувством страха. Они были великодушны и дружелюбны. А перед этими двумя он был беззащитен, как ребенок, и это приводило его в замешательство и ярость.
Он тщетно искал какой-нибудь способ защиты или какую-нибудь отговорку, но все было напрасно. Единственное, что он мог говорить, была только правда.
— Я не знаю, кто я и откуда пришел в этот мир. Я иду на запад, чтобы выяснить это.
— На запад? Почему именно на запад? А ну говори!
Фальк посмотрел сначала на Аргарда, затем на Ареннема. Он знал, что ответ им известен и что Ареннем снова ударит его, едва его губы произнесут это слово.
— Отвечай! — прорычал бородатый.
Он приподнялся и наклонился вперед.
— В Эс Тох, — сказал наконец Фальк.
Снова удар по лицу, и снова он принял этот удар молча, и униженно, как ребенок, которого обидели неизвестные ему люди.