Левиафан
Шрифт:
Мэтью сел на красную бархатную подушку, развернув свою черную армию лицом к белой. Сантьяго, возможно, и вправду хотел взять реванш за последний проигрыш, но на деле он выигрывал у Мэтью чаще, чем проигрывал ему.
— Я начну! — объявил Сантьяго, выдвинув королевскую пешку на две клетки вперед.
В лицо Мэтью ударило облако дыма, и он подумал, что начало этой шахматной партии похоже на пушечный выстрел. Мэтью передвинул одну из своих королевских пешек на две клетки вперед. Оставалось всего несколько ходов, прежде чем Сантьяго соберет своих рыцарей — своих lanceros, как он их называл, — и вступит в бой. Он был
Итак, фигуры были переставлены, оба игрока изучили расстановку сил. Над «полем брани» клубился дым.
— Сколько тебе лет? — внезапно спросил Сантьяго. Он говорил немного отстраненно, будто задал вопрос походя, пока совещался со своим ферзем.
— Двадцать пять, — ответил Мэтью.
— Ах! Такой молодой человек, а уже столько повидал и побывал в стольких сложных ситуациях! Если, конечно, все твои рассказы правдивы.
— Правдивы. Порой я хочу добавить «к сожалению», ведь иногда из-за этого я чувствую себя не таким уж молодым. Думаю, я рискну и возьму ту пешку, которую вы так хотите, чтобы я взял.
— Вся твоя жизнь состоит из риска, не так ли? — Ладья сделала ход, угрожая коню.
— Пожалуй, можно так сказать.
— И вот ты здесь, хотя должен был вернуться в Нью-Йорк со своей будущей невестой. Бонни, да?
— Берри.
Мэтью протянул руку, чтобы передвинуть коня, а затем посмотрел сквозь клубящийся дым прямо в лицо Сантьяго.
— Что за игру вы ведете?
— Помилуй! Мы играем в шахматы! — Он передвинул коня в положение, угрожающее пешке и офицеру. Следующим ходом он заберет одну из фигур. Скорее всего, пешку, потому что тогда офицер преодолеет половину доски.
— Я говорю о сегодняшней игре.
Сантьяго передвинул офицера, но не так далеко, как ожидал Мэтью. Белая пешка пала, как доблестный, но обреченный солдат. Затем Сантьяго начал выводить своего королевского коня на доминирующую позицию в центре доски.
— Мне любопытно, — сказал Сантьяго, покуривая и разглядывая доску, словно испанский бог с высоты птичьего полета, — что за фигура — этот твой Профессор Фэлл. Он заработал кучу денег на своих рисунках. Почему он решил остаться там, где он есть, вместо того, чтобы найти жилье? Некоторые из домов продаются за небольшую плату, и он легко может себе это позволить.
Мэтью решил не реагировать на выпад «этот твой Профессор Фэлл».
— Я думаю, ему нравится, что у него нет никаких обязанностей.
— О, ясно. Неужели его амбиции настолько угасли?
Мэтью собирался передвинуть коня на более выгодную позицию, потому что заметил, что Сантьяго расставляет ловушку. Он замер, его рука зависла над фигурой.
— Вы добиваетесь чего-то другого, а не победы в игре. Чего именно?
Сделав еще одну затяжку, губернатор сказал:
— У нас гость, прибывший из Испании на новом корабле, который ты, вероятно, видел. После краткого совещания его проводили в гостиницу «Маркиза Лорианна». Ты скоро познакомишься с нашим гостем. Сам вице-король де Кастро будет здесь сегодня вечером. О, ты ведь знаешь, что оставил того офицера там, где ему не место, не так ли?
— Что за гость? — спросил Мэтью.
К черту офицера и эту фальшивую шахматную партию! Что-то случилось!
— Кто это?
— Играй дальше, — убеждал Сантьяго. — Мы цивилизованные джентльмены, не так ли? Мы
— Мою книгу? Она вовсе не моя!
— Что ж, тогда прошу прощения… за книгу. И, тем не менее, вице-король де Кастро нашел ее настолько интересной, что велел завернуть ее в бумагу и отправить в Испанию.
— Хорошо. — Мэтью решил не двигать коня. Вместо этого он выставил ладью для защиты. — Могу я спросить, что с ней?
Сантьяго некоторое время молчал. Он раскурил трубку от горящего огарка красной свечи, выпустил дым над головой Мэтью и сказал:
— Я понял, дорогой Мэтью, что ты так и не рассказал мне, почему решил искать этого Бразио Валериани в окрестностях Венеции. — Он слегка улыбнулся, обнажив зубы. — Может, расскажешь мне об этом сейчас?
Много раз за время своей работы в агентстве «Герральд» Мэтью чувствовал, как мир уходит у него из-под ног. Например, когда он и Берри оказались в западне в школе малолетних преступников и едва не погибли под ястребиной атакой. Или во время дела Королевы Бедлама. Или во время столкновения с хладнокровным убийцей Тиранусом Слотером, когда он понял, что за секретный ингредиент добавлялся в местные колбаски. Или на Острове Маятника, где он впервые столкнулся с Профессором Фэллом и Минкс Каттер. Или во время путешествие по болотистому индейскому краю, где пришлось столкнуться с обезображенной пантерой. Или когда он пришел в себя и понял, что является пленником прусского графа Антона Маннергейма Дальгрена. Или во время того, как сумасшедшая Матушка Диар убила Рори Кина. Или когда он обнаружил Берри в наркотическом опьянении в «Прекрасной Могиле» Профессора. Или когда в особняке Самсона Лэша Дикарка Лиззи располосовала хулигана Диппена Нэка. Или когда пришлось отправиться в Италию, но вместо того угодить на Голгофу, опьяняющую разум всех, кто туда попадает. Или же когда он увидел полумертвого Хадсона после столкновения с обезумевшим Фалькенбергом. Однако теперь, когда ему казалось, что поиски Бразио Валериани закончены, а книга навсегда утеряна, почва из-под ног ушла особенно ощутимо.
Мэтью хотел нескольких вещей: помочь себе и Хадсону вернуться в Нью-Йорк, снова обнять Берри, помочь своему другу найти новый повод жить… однако теперь ему казалось, что все эти мечты могут разбиться вдребезги. Напряженный взгляд губернатора Сантьяго говорил ему об этом.
Раздался стук в дверь.
— Entra![18] — провозгласил Сантьяго.
Дверь широко распахнулась, и капитан Андрадо вошел первым, но остановился, чтобы пропустить в комнату второго человека.
Сантьяго встал. Он улыбнулся и быстро поклонился гостье из Испании. Повернувшись к Мэтью, он лукаво улыбнулся и сказал:
— А вот и охотница на ведьм.
И через порог переступила одна из самых поразительных женщин, которых Мэтью когда-либо видел.
Глава третья
Мэтью потерял дар речи и застыл. Он понимал, что, как джентльмен, должен встать в присутствии дамы. Но, даже если бы красная бархатная подушка под ним вдруг превратилась в раскаленные докрасна угли, он все равно сидел бы, парализованной видом этой женщины.