Левиафан
Шрифт:
— ?Loco! ?Un verdadero loco![12]— Губернатор наклонился вперед и ударил кулаком по столу, отчего маленькое каменное пресс-папье, перо и серебряный чернильный прибор подпрыгнули. — Ты ведь сумасшедший, не так ли? — выдавил он, едва не поперхнувшись от смеха. В ответ на его реакцию единственный оставшийся в комнате солдат снова положил руку на меч. — И ты смеешь говорить, что Испания не сможет удержать Сардинию? ?Dulce madre de Dios![13] Я прикажу расстрелять тебя на рассвете!
Мэтью
— Что ж, если в качестве личной выгоды вам достаточно одного кошелька с монетами, и вы не хотите, чтобы ваша слава вышла за рамки вашего положения здесь, — он постарался небрежно пожать плечами, — то я скажу, что моя последняя просьба — это хороший предсмертный ужин.
Сантьяго занес кулак для очередного возмущенного удара по ни в чем не повинному столу, но замер на полпути.
— Что? — переспросил он.
— Я говорю о богатстве и славе, — повторил Мэтью и снова подставил лицо солнечному свету, струившемуся через овальное окно. — Послушав меня, вы получите гораздо больше золота, чем лично я когда-либо смог бы вам предложить. А также почет и благодарность от множества богатых домов в городах вашей страны. Вероятно, на острове остались итальянские купцы. Или даже графы. Бароны. Их семьи наверняка были бы благодарны за их возвращение… — и вопреки здравому смыслу Мэтью решился добавить, — даже если такую милость им окажет губернатор Сардинии.
— Ты ходишь по очень тонкому льду, щенок, — угрожающе пробасил Сантьяго.
— И все же это какая-никакая, но почва под ногами.
— Отправить корабли на остров, о котором я никогда не слышал и которого, скорее всего, не существует, чтобы подчинить своей воле кучку неуправляемых глупцов, кажется мне… как это сказать? Нелепостью.
— О, наш капитан Брэнд мог бы найти остров. И я видел в вашей гавани несколько очень больших кораблей. Особенно тот, на который я смотрю прямо сейчас. Я бы сказал, что только на нем поместилось бы три сотни человек. Или даже больше. Вы могли бы привезти почти всех на одном корабле. Конечно, нужно учитывать и табуны местных лошадей…
— Лошадей?
Мэтью позволил себе слегка улыбнуться.
— А я ранее не упоминал о лошадях?
Губы Сантьяго сжались в тонкую линию, но в глазах мелькнуло пламя. Мэтью рассудил, что наличие лошадей для перевозки карет, экипажей и повозок, не говоря уже о пушках и плугах, вызовет подобную реакцию. Он решился на еще один шаг по своему тонкому льду, надеясь, что тот не сломается под его весом.
— Даже если окажется, что никого из ваших сограждан на Голгофе нет, лошади всегда ценились на вес золота. Особенно на изолированном острове, не так ли?
— К твоему сведению, щенок, это не просто изолированный остров! Это королевство Сардиния, подчиняющееся испанскому дому Бурбонов и его славе!
— Я понимаю, — сказал Мэтью, хотя подумал, что ему еще многое предстоит узнать об этом месте. Если, конечно, ему удастся прожить достаточно долго. —
Сантьяго, казалось, был готов взорваться от наглости незваного гостя, однако заставил себя сдержаться. Он потер подбородок, словно обдумывая слова молодого человека. Прежде чем он успел ответить, в дверь постучали.
— Войдите! — скомандовал он.
В комнату вошел высокий солдат в шлеме, в мундире цвета индиго с красным кушаком, но всего с тремя медалями. Его начищенные черные сапоги громко стучали по половицам. Он прошел мимо Мэтью к синему ковру, на котором стоял стол губернатора, и протянул руку, чтобы продемонстрировать предмет, от которого у Мэтью подкосились ноги.
Сантьяго взял в руки старый темно-коричневый фолиант, покрытый трещинами, как кожа демона. Солдат что-то сказал Сантьяго на родном языке, тот ответил и, нахмурившись, открыл «Малый ключ Соломона». Проклятая книга предстала перед губернатором, чьи глаза с каждым ударом сердца делались все шире при виде изображений различных обитателей ада и описания их способностей. Здесь же он видел заклинания, с помощью которых этих демонов можно было призвать, защитившись от их смертоносной ярости, которую они обрушили бы на того, кто посмел выдернуть их из теплого котелка.
Прошло довольно много времени, прежде чем Сантьяго оторвал взгляд от старинных страниц. Солдат, принесший книгу, — мужчина лет тридцати с небольшим, с точеным лицом, аристократическим профилем и коротко стриженными светло-каштановыми волосами, которые он обнажил, сняв шлем, — просто стоял и смотрел на Мэтью обвиняющим взглядом стальных серых глаз.
Сантьяго и солдат перекинулись еще парой слов, после чего губернатор посмотрел на Мэтью так, как смотрят на грызуна, прежде чем раздавить его.
Мэтью прочистил горло. Его первые слова прозвучали, как грубая мешанина, в которой невозможно было распознать какой-либо из человеческих языков.
— Откуда это взялось? — спросил он.
— Один из твоих… соотечественников, — то высокое пугало, — прятал это под плащом. И не слишком хорошо прятал. Его подмышка оказалась глубокой, но не бездонной.
Мэтью стиснул зубы. Кардинал Блэк! Этот сатанинский прихвостень погубил их всех!
— Что вы сделали с книгой? — спросил Мэтью у Профессора Фэлла, еще когда первый пушечный выстрел прогремел со стен Альгеро и вздыбил море у самого носа «Тритона».
— Я спрятал ее на самом виду на книжной полке в моей каюте. Когда они поднимутся на борт, они ее попросту не заметят. Она никого не заинтересует, — ответил тогда Фэлл. Мэтью подумал, что стоило бы как можно скорее бросить эту проклятущую книгу за борт, но отчего-то промолчал. Отвернувшись от Профессора, Мэтью чуть не столкнулся с отвратительным Кардиналом Блэком, стоявшим прямо за его спиной.
Мэтью мысленно выругался. Должно быть, Блэк пробрался в каюту Профессора, подслушав их разговор. Он стянул книгу и попытался укрыть ее у себя. Интересно, он сам до этого додумался, или ему подсказал демон, которого он звал Доминусом? Мэтью не раз задумывался, был ли он реальным существом.