Левиафан
Шрифт:
Он посмотрел в глаза Камилле Эспазиель. Она кивнула, ее зеленые глаза были добрыми и понимающими. Хадсон взял ее за руку, позволив ей принять на себя часть его веса. Поднявшись, он в порыве чувств обнял ее и повис на ней, словно на твердой скале посреди дикой бури. Камилла обняла его в ответ, и они стояли, слившись в единое целое — тело к телу, душа к душе. Прислонившись головой к ее голове, Хадсон вдруг подумал, что у него галлюцинации… потому что там, у подножия холма, среди павших солдат, на них двигались две фигуры. Мэтью Корбетт стоял в стороне и наблюдал за происходящим.
Пока Хадсон в изумлении наблюдал за происходящим, Сильва Арканджело наклонялся и осенял крестом одно тело за другим, тихо говорил с ними и шел дальше, а Трователло следовал за ним.
Хадсон отстранился от Камиллы.
— Что… что они здесь делают?
— Они приехали на лошадях сразу после того, как ты покинул виллу, — ответила она. — Следовали за нами от Санто-Валлоне. Так мне сказал священник. А еще он сказал, что Трователло попросил этого. Он сообщил, что это важно.
— Важно? Почему?
Камилла полезла в карман куртки и развернула листок бумаги, который передал ей священник.
— Трователло может писать правой ногой. Священник сказал, что, как только они вернулись в свой коттедж, Трователло написал ему это.
Хадсон прочитал протянутый ему листок.
Там было начертано неровным, но вполне разборчивым почерком:
Валериани
Бразио
Бразио
Бразио
Киро.
Часть третья. Дочь Копья.
Глава пятнадцатая
— Спросите его, откуда он знает имя Киро, — попросил Мэтью.
— Я спросил, — ответил Арканджело. — Он говорит… точнее, пишет, что, услышав имя Валериани, он вспомнил сон. То есть, кошмар.
— Давайте послушаем. — Хадсон бросил взгляд на Трователло, сидящего в кресле и безучастно глядящего на только что разожженный камин.
Снаружи снова начался дождь, но уже не такой сильный, как прошлой ночью. На этот раз не было ни грома, ни молний, ни звуков пушечных выстрелов.
Хадсон переоделся в чистую рубашку. Окровавленную он бросил в дальний угол комнаты, будто ставя символическую точку в своем болезненном прошлом. Мэтью последовал его примеру. Камилла и Профессор Фэлл стояли рядом, ожидая слов одноглазого священника.
Там, на вершине холма Арканджело произнес несколько слов и осенил крестом изуродованные трупы капитана
— Хм, вряд ли солдаты одумаются и вернутся к нам. Особенно учитывая, что их капитан мертв.
Никто не стал с ним спорить. Хадсон лишь надеялся, что, вернувшись в венецианскую гавань, солдаты не уговорят капитана корабля отбыть обратно в Альгеро, солгав, что все остальные погибли. Но с этим, так и или иначе, придется разбираться позже. Хадсон и остальные решили оставить эти проблемы на откуп будущему.
— Вы должны понимать, что я порой «слышу» Трователло без слов. По его движениям и по выражению лица, — сказал Арканджело. — Вскоре после того, как вы покинули Санто-Валлоне, и мы добрались до своего домика, Трователло стал… взволнованным. Очень. Какое-то время он расхаживал по комнате туда-сюда, а потом сел и уставился на пламя свечи. Он попросил перо, чернильницу и бумагу и написал то, что я вам показал.
— Вы говорите, он слышал имя Валериани в кошмаре? — спросил Мэтью.
— Он рассказал, что переживал его много раз. И каждый раз сон казался ему все более реальным. Он написал довольно много, я привез не все. Но суть сводилась к тому, что он был в комнате с другими мужчинами, и они произносили это имя. Трователло написал, что он был членом какого-то… equipaggio. Как это по-английски? Команды. Эти мужчины говорили не о Бразио Валериани, но Трователло отчетливо слышал имя Киро. — Арканджело перевел взгляд с Мэтью на Хадсона и обратно. — Это имя что-то значит для вас?
Мэтью проигнорировал вопрос.
— Что это был за кошмар? — поинтересовался он.
— В этом кошмаре человек-волк перерезал горло двум ягнятам изогнутым клинком. Трователло видел это снова и снова, и каждый раз… он просыпался с криком. Но только после того, как та женщина произнесла имя Валериани, он написал это. В конце записи он трижды написал слово «Лупо». На нашем языке это означает «волк».
— И это слово — «лупо» — что-то значит для него? — спросил Хадсон.
— Должно быть, да, потому что, когда он надавил на перо в третий раз, оно попросту сломалось.
— После этого он захотел пойти за нами? — продолжал спрашивать Хадсон.
— Да. Я собрал наши седельные сумки, и мы покинули деревню через несколько часов после вашего ухода.
— Значит, это ваш костер я видел. Вы были всего в двух милях от нашего лагеря.
Арканджело нахмурился.
— Костер? В ту ночь у нас не было костра.
— Никакого? Но… — Хадсон замолчал, его глаза сузились. — А вы видели еще кого-нибудь по дороге?