Лейтенант. Назад в СССР. Книга 8. Часть 1
Шрифт:
Чёрт возьми, да мне даже глотать было больно! Смочил только губы и небо.
Вдруг, где-то сзади раздался скрип скрежет. Что-то стукнуло, зашуршало. Послышались шаги. Кто-то вошел.
На всякий случай, я прикрыл глаза.
Увидел худощавую фигуру, в свободной Афганской одежде голубовато-серого цвета. Судя по всему, это был старик — я видел густую шевелюру седых волос, сверху была традиционная шапка пуштунка.
Старик повернулся ко мне, несколько секунд было тихо.
— Шурави, я знаю, что ты очнулся… — раздался шелестящий
Я медленно приоткрыл глаза, увидел бородатое, испещренное морщинами лицо старика. Афганец, не иначе. На вид, ему лет шестьдесят с лишним, но я вполне мог ошибаться, ведь горцы всегда выглядят моложе, чем их возраст на самом деле.
Голубые глаза, на щеке глубокий рваный шрам. Взгляд внимательный, буквально пронизывающий. Даже жестокий. На лице не было ни капли сострадания — только холод. Даже высокомерие.
— Ты кто? — тихо пробормотал я.
— А какая разница? — негромко произнес старик. — Я спас твою жизнь. Остальное не важно.
Несколько секунд было тихо.
— Где я? — одними губами, едва слышно спросил я.
— Там же, где и раньше. На нашей земле. А сейчас в моем доме. У тебя много ран. Никто не знает, что ты здесь… Я нашёл тебя вчера утром, едва взошло солнце.
Вчера? Это что же получается, я больше суток провалялся в отключке? Вообще, для изнуренного организма, отдавшего все резервы на последний рывок — моё состояние вовсе не удивительно. Ещё неизвестно, какого рода и характера мои раны и травмы.
— Что ты намерен со мной сделать? — глухим голосом спросил я, глядя на старика.
Вопрос простой, но вместе с тем очень важный. Какова моя дальнейшая судьба? Если он меня нашёл, спас и подлатал, зачем ему все это нужно? Точно не из человеческого сострадания и солидарности. С другой стороны, быть может он преследует какую-то цель? Мне нужно было понимать, зачем и почему он спас мою шкуру и что меня ждёт дальше…
— Пока не знаю… — вдруг ответил тот, отвернувшись. — Один из шурави, два года назад убил моего сына!
Честно говоря, такого резкого ответа я совершенно не ожидал. Кто он, этот старик? Друг или враг? Что он намерен сделать? Мирное афганское население, в разных частях республики, далеко не всё поддерживало присутствие на своей земле советских солдат. Мотивы были разные. Они вполне могли улыбаться тебе как гостю, а как только отвернёшься, вонзить нож в спину. Никогда не знаешь, чего ожидать от таких людей, уставших от бесконечной войны.
— Зачем ты мне помог?
— Хватит вопросов… — так как он говорил на ломанном русском, иногда путая слова и предлоги, то и дело переходя на пушту и обратно на русский. — Спи…
Вдруг, вытащив что-то из кармана, он сунул это мне под нос… Я вдохнул, закашлялся. Внезапно почувствовал, как через неприятные ощущения проваливаюсь в какой-то странный сон.
— Что… Что это такое? — я вяло взмахнул забинтованной рукой,
— Мы поговорим, когда я решу, что для этого пришло время! — твёрдо произнес он, глядя мне в глаза.
Я еще успел уловить смысл, но обдумать услышанное уже не смог — мозг уже уверенно проваливался в сон, а за ним и весь организм.
Чёрт возьми, подобный расклад меня совсем не устраивал… Ну, ничего! Выкарабкаемся!
Глава 3
В плену у Сафира
Кажется, прошло около суток.
Большую часть прошедшего времени я проспал, а когда очнулся, увидел рядом на столике кривую глиняную тарелку с какой-то мелкой крупой, грязно-коричневого цвета… Судя по всему, она была сваренной. Выглядело не аппетитно, но в животе все равно заурчало. Я не смог определить, что это такое, но было похоже на грубый, плохо почищенный булгур. Как на вкус — пока не знаю.
Не было ни ложки, ни вилки — по-видимому, подразумевалось есть прямо так, руками из тарелки. Моджахеды, крестьяне и местные торговцы ели именно так, без приборов. Рядом с тарелкой стояла все та же эмалированная кружка с теплой водой.
Внезапно, вот прям в эту секунду мне зверски захотелось есть и пить. Это хорошо — прямой показатель того, что мой организм взял курс на поправку. Это хороший знак. Я облизнулся, кое-как дотянулся до тарелки.
Прислушался — тишина. Старика не было. Сложно говорить о том, кто спас тебе жизнь, при этом не зная, как к нему обращаться.
С трудом повернувшись на бок и приподнявшись на локте, я наконец-то получил возможность рассмотреть свои израненные ноги — все в бинтах. Кое-где были видны небольшие пятна крови, просочившиеся сквозь плотные бинты. Очевидно, меня посекло осколками, когда взрывной волной мое тело выбросило из салона бронетранспортёра.
Из-под слоя бинтов торчали мои грязные ступни с пальцами, кое-где с размазанными следами засохшей крови. Неприятный момент, но могло быть намного хуже. Дубовые армейские берцы, хотя и порядком ношенные, все же выдержали. Хорошо, что из военного госпиталя меня выпустили в ботинках, а не в резиновых шлепанцах… Иначе бы сейчас картина была бы совершенно иной.
Старик-афганец приходил раз в день, перевязывал и обрабатывал мне раны, но все процедуры делал молча. Он был агрессивен, злился на меня. Ругался. Я пробовал заговорить с ним, задавал самые простые вопросы, но тщетно. Тот молчал, хмурился и напрочь меня игнорировал. Не скажу, что меня это сильно раздражало, скорее, просто было странным.
Дотянувшись до тарелки с булгуром, я осторожно взял ее перевязанной рукой и принялся есть прямо так, рукой. Вытер ладонь о китель. Конечно, хорошо бы руки помыть, да нечем и вряд ли у меня это сейчас получится. Пришлось рискнуть — ну да, диареи мне сейчас для полного комплекта не хватало. Нужно превозмогать.