Личный мозг
Шрифт:
Кроме первичного облигатного паразитизма неокортекса, следует выделять и вторичный - намного более сложный. Его отличает способность мозга-паразита расширять и трансформировать украденные знания. Таким образом достигается полное неузнавание первоисточника плагиата. Приведу поучительный пример из области искусства. Ещё во времена СССР одному очень талантливому и модному в Европе отечественному скульптору предложили создать скульптуру. Заказ был из Италии, а мраморные человеческие фигуры требовалось выполнить в классическом стиле. Скульптор поступил простейшим способом. Порывшись в итальянских журналах по искусству, он нашёл композиционную группу из двух человек с характерным движением рук и положением тел. Развернув композицию, поменяв пол и пересадив персонажей, мой знакомый создал новейший шедевр классической скульптуры. Сейчас он радует итальянских любителей искусства. В те времена исполнители
Этот трудовой пример вторичного паразитизма неокортекса немного сложноват, поскольку в музыкальной культуре наблюдаются и более гротескные варианты. Один модный и известный композитор из докомпьютерной эпохи СССР использовал не менее творческий способ трансформирования заимствований. Он брал десяток музыкальных произведений или целых нотных тетрадей и разрезал их на короткие музыкальные фразы. Эту музыкальную лапшу композитор засыпал в большой мешок и тщательно перемешивал. Мешок стоял около рояля и ждал достойного заказчика. После получения аванса из мешка извлекалась зажатая в кулак лапша, которая раскладывалась на рояле. Иногда получалось очень неплохо, а некоторые шедевры, созданные описанным выше способом, продолжают звучать до сих пор. Этими примерами я пытался показать, что полный творческий синтез доступен только уникальным гениям. Интеллектуальный паразитизм может быть освоен просто способными и трудолюбивыми людьми, поскольку гениев на всех не хватает.
Подводя итог различиям на лимбическом и кортикальном уровнях, следует пояснить сложную природу конфликтов общения. Стремление к любым формам общения может быть продиктовано сходством лимбических систем. Эмоциональное или сексуально-романтическое единение создаст временную иллюзию содержательного общения и понимания. Со временем гормональная активность снизится, а неокортекс вызовет бесконечные проблемы непонимания. Наличия подходящих половых органов бывает недостаточно для постоянного общения между людьми.
Возможна и полностью противоположная ситуация, когда совпадение конструкций неокортекса очень велико, а лимбическая система заявляет о "физиологическом" непонимании. Конфликт общения в этом случае будет особенно суров и трагичен. На все эти безобразия работы мозга накладывается половой диморфизм, что окончательно скрывает и как бы запутывает незатейливость этих простейших проблем. В случае естественного общения возникает тяга к сексу и обезьяньему диалогу, а при наличии произвольного мышления - к социальному и рассудочному поведению. Из-за этого формируются конфликты несовпадений. Одни счастливы в сексе, но абсолютно не понимают друг друга. Другие - скорбят о несовпадении пиписек, но наслаждаются сложным интеллектуальным общением.
Буйство естественных и рассудочных взаимодействий внутри разных людей постоянно приводит к выработке упрощающих общение приёмов. Такие приёмы в наивной простоте называют привычками, традициями или правилами общения. Их не записывают на скрижалях, но поддерживают и негласно охраняют. Это вынужденные способы общения, поскольку приходится постоянно преодолевать невообразимые индивидуальные различия в строении головного мозга. Вполне понятно, что за универсальность приходится расплачиваться упрощением, что вызывает к жизни примитивные, но очень полезные алгоритмы поведения. В конечном итоге вырабатывается набор экономного парадигматического мышления. Это вынужденный путь индивидуального развития, который пытается компенсировать проблемы общения.
3. Парадигмы мозга
Особую индивидуальную опасность для любой личности представляет выработка парадигматического, или алгоритмического, мышления. Некоторые особо туповатые теоретики называют это идеологией, религиозной верой, убеждениями или жизненным опытом. Именно бытовая, социальная или научная убеждённость в своей полной правоте поможет вам сделаться счастливым идиотом. Конечно, столь точно охарактеризовать свой интеллект без посторонней помощи довольно сложно, но иногда удаётся. Обычно это происходит после многочисленных неудачных попыток решить какую-либо проблему. Тогда можно услышать самокритичный возглас о собственном идиотизме. В основе такого поведения лежит патологическая праздность и самоуверенность. Самовлюблённый балбес вместо того, чтобы думать, обычно ищет или навязчиво выспрашивает готовые алгоритмы поведения. Такая активность является следствием лености ума и продуктом давления лимбической системы. В большинстве случаев таких эмоциональных озарений не происходит, а гражданин напоминает самоуверенную муху, которая заканчивает жизнь в попытках пролететь сквозь оконное стекло.
Самой неприятной
Ещё хуже ситуация при выращивании головного мозга с ориентацией на лимбические мотивации поведения. Закреплённые в лимбической системе социальные инстинкты становятся основой первичного сознания. Они запечатлены внутри консервативных инстинктивно-гормональных центров и практически не изменяемы. Это связано с тем, что нейронов в лимбической системе в 10-15 раз меньше, чем в неокортексе. Кроме того, через лимбическую систему происходит инстинктивно-гормональная регуляция поведения, а это не увеличивает личный рассудочный опыт. Кора мозга становится только вспомогательным инструментом принятия решений биологического толка. Синаптические связи перестраиваются между небольшим числом нейронов, что снижает адаптивные способности и надёжно консервирует наиболее древние обезьяньи принципы принятия решений. При выраженном лимбическом поведении никаких проблем с пониманием личных интересов гражданина не возникает, а социальная защита остального общества происходит через государственное насилие.
Наиболее сложными среди пороков парадигматического мышления являются смешанные версии принятия решений. Наиболее распространён вариант неполного кортикального здравомыслия. Под этим термином следует понимать распространённое состояние страха произвольного мышления. Дело в том, что на первом этапе жизни большинство юношей и девушек находятся под влиянием первичного сознания. Их лимбическая природа нацелена на биологические проблемы, где вторичное, или кортикальное, мышление играет вспомогательную роль. Добившись минимального искомого результата, они понемногу пытаются пользоваться вторичным или даже третичным сознанием, если конструкция мозга это позволяет. При благоприятных обстоятельствах возникает субъективное ощущение доступности произвольного мышления, что подкрепляется некими социальными успехами. В случае поверхностного знакомства с такими зародышевыми личностями формируется иллюзия их здравомыслия. Однако это ложное впечатление улетучивается при изменении социальной среды. Если условия обитания затрагивают лимбические парадигмы первичного сознания, то имитатор мышления мгновенно превращается в обычную обезьяну.
Причиной столь странного поведения является вполне объяснимое биологическое желание не растрачивать драгоценную энергию пищи на рассудочные нелепости. Наш мозг может и умеет использовать её для удовольствий: добывания еды, спаривания и развития доминантности. С его точки зрения только такое воплощение личного успеха имеет биологический смысл. Если переводить эти рассуждения в терминологию самоорганизации мозга, то парадигматическое отупение собственного сознания представляет собой уже упоминавшийся процесс. Речь идёт об эпигенетическом ландшафте развития собственного мозга. Напомню суть этой аллегории формирования мозга. Эпигенетический ландшафт представляет собой русло реки в своём нижнем течении. Оно начинается одним канализованным протоком, который постепенно распадается на множество ответвлений - маленьких каналов. Образ развития мозга представляет собой шарик, катящийся по первичному глубокому руслу. Поначалу всё похоже и одинаково, но с момента ветвления русла начинаются перескакивания в то или иное боковое ответвление. Таким образом, путь поначалу имеет общее направление, но будущее движение шарика плохо предсказуемо. Этот образ хорош как для самого морфологического становления мозга, так и для формирования основ индивидуального поведения. Важнейшим свойством нашего умозрительного эпигенетического ландшафта является его необратимость и однонаправленность. Он объединяет как события, так и прожитые годы.