Ликвидация
Шрифт:
Чусов отставил стакан, внимательно взглянул на тяжело дышащего Давида.
– Будут потери…
– Посмотрим, кому больше, - не отвел глаз Гоцман.
– У меня, знаешь, не пацаны с сосками бегают. Тоже фронтовики с орденами…
Чусов примирительно поднял ладонь, нашарил на столе остро заточенный карандаш.
– Если я правильно вас понял, кто-то из моих сотрудников превысил свои полномочия…
– Шлимазл ты, Чусов, каких нету!
– брезгливо перебил Гоцман.
– Мы же с ворами почти договорились…
– Товарищ подполковник, вы разговариваете со старшим по званию!
–
Гоцман, с презрением глядя на него, подчеркнуто вытянулся по стойке «смирно».
– За ночь задержаны семнадцать человек, - сухо, официальным тоном проговорил он.
– Судя по документам, все - офицеры армейской разведки. После допросов они были отправлены во внутреннюю тюрьму УГРО, откуда были выпущены сотрудниками вашего отдела, предъявившими подписанный вами мандат…
– Разберемся, - не глядя на Гоцмана, бросил Чусов.
– Что ты мне обезьяну водишь!… - вспылил Давид, окончательно плюнув на субординацию.
– Сядь, подполковник!!!
Гоцман продолжал стоять, глядя Чусову в лицо. Глаза начальника контрразведки побелели от гнева. Карандаш хрустнул в его руке, Чусов отбросил обломки в сторону.
– Первое, - заговорил он вибрирующим от гнева голосом.
– Освобождение задержанных… Я разберусь лично. Результаты доложу вашему руководству. И впредь по этому вопросу буду разговаривать только с ним, вы меня поняли?!. Второе… Задержанный, которого вы сейчас допрашивали, - Герой Советского Союза гвардии капитан Русначенко. Я его у вас забираю, потому что человек, в которого он стрелял на улице Пастера, - Чекан! Я должен выяснить, где Чекан скрывает оружие, украденное с армейского склада. И кто такой Академик!… Это все! Вопросы есть?… Вы свободны, подполковник…
Глава восьмая
В кабинете Гоцмана опять были шум, гам и общее движение. На этот раз центром внимания был майор Довжик, которому Арсенин перевязывал голову. Рядом суетился Якименко, заваривая чай.
– Крепкий не надо, послабее… - не отрываясь отдела, бросил через плечо Арсенин.
– И сахару побольше.
– Шо у нас опять за здрасте?
– хмуро осведомился Гоцман с порога, завидя виноватую улыбку Довжика.
– Да вот, Михал Михалыча женщины не любят, - засмеялся Якименко, звеня ложечкой в стакане.
– Или, другими словами говоря, гладят его утюгами…
Довжик, отстранив врача, поднялся, придерживая одной рукой бинт на голове:
– Разрешите доложить?… Выехав на улицу Пастера по вызову постового, старшего милиционера Капцева, я опросил свидетелей перестрелки…
– Майор!
– с непривычными для него металлическими нотками в голосе произнес Арсенин.
– Отправлю в госпиталь! Сесть!!!
Довжик со вздохом подчинился и продолжил:
– Как услышал про шрам на виске, сразу достал фотографию Чекана… Слава богу, свидетелей - вся улица… Узнали! И застреленного опознали тоже. Проходил по картотеке МГБ, кличка - Рыбоглазый. Был полицаем при румынах… Проверил по своим каналам. У его любовницы была квартира на Балковской… Я туда. Зашел. Смотрю - Ида, воровайка, подельница Чекана! Я еще ее фотографию вам показывал… Косетинская, помните?…
– Ага, краля
– Помню, помню… - Давид наблюдал, как умелые пальцы Арсенина заканчивают перевязывать раненого.
– И дальше шо?
– Дальше… - Довжик на мгновение замолчал, принимая из рук Арсенина стакан горячего чая, отхлебнул.
– Я сначала прямо растерялся, а потом даже для себя самого неожиданно говорю - я от Чекана!… И смотрю на ее реакцию… Смотрю, вроде как поверила. Я тогда запускаю про Академика… Опять клюет! Ну, я и расслабился сдуру. Мне, говорит, одеться надо… Зашла мне за спину, а там утюг был… Я слышу шорох, обернулся…
Довжик крутанулся на стуле, показывая, как именно он обернулся, но лицо его неожиданно побелело, и он грузно, мешком, повалился набок, выронив стакан с чаем. Гоцман с Арсениным еле успели поддержать раненого.
– Шо, сильно она его приложила?…
– Могло быть и хуже, - отозвался врач, массируя Довжику плечи.
– Чугунным утюгом запросто можно убить. Надеюсь, только сотрясение…
– А Иду эту самую задержали?
– Гоцман повернулся к Якименко.
– Задержали, - кивнул тот, встревоженно глядя на лежащего без сознания Довжика.
– Михал Михалыч в подъезде наряд на всякий случай оставил… Ну, они на звук удара и кинулись. Кречетов допрашивает…
– Чай с полу вытри, - буркнул Гоцман, выходя из кабинета.
Со стороны могло показаться, что майор Кречетов и задержанная ведут светскую беседу - такой милый, сдержанный и негромкий шел у них разговор. Но достаточно было чуть вглядеться в то, как неестественно прямо сидела на стуле Ида, как остро и цепко всматривался в выражение ее лица майор, и становилось ясно: идет не просто допрос, а поединок двух воль, двух принципиально враждебных друг другу людей.
– Ида Казимировна, помилуйте, - с улыбкой говорил Кречетов, - какая же это самооборона - утюгом по голове? А?…
– Не случилось веера под рукой, - кокетливо улыбнулась Ида.
Майор рассмеялся:
– Ида Казимировна, вы же ударили нашего сотрудника при исполнении, а это…
Хлопнула дверь, вошел Гоцман, кивнув на ходу майору. Пробежался глазами по лицу Иды. Она не сильно изменилась с довоенных времен, когда была сделана фотография, разве что две скорбные складки залегли в углах губ, да одинокая седая прядь выделялась в черных волосах. На мгновение Гоцману даже показалось, что задержанная неуловимо похожа на Нору. Ида с усмешкой взглянула на вошедшего.
– А вы, наверное, Гоцман… - И, не дождавшись реакции, снова обернулась к следователю: - Еще раз вам повторяю: это была самооборона.
– Шо ты с ней цацкаешься?
– пожал плечами Гоцман, обращаясь к майору.
– Работы невпроворот. Звони в контрразведку, пусть забирают…
– При чем тут контрразведка?
– удивленно подняла брови женщина.
– Я же ударила сотрудника УГРО…
– В ночь убийства генерал-лейтенанта Воробьева вас видели у дома убитого вместе с Чеканом, - равнодушно перебил Гоцман и кивнул Виталию: - Так шо давай в контрразведку. Вышак по-быстрому получит, и точка.