Лилея
Шрифт:
– Сие для меня новость, - с живым интересом заметил господин де Роскоф.
– Само собою ясно, что для православных католики были и тогда не в меньшей мере схизматики, чем наоборот. Но неужто духовенство было до такой степени слепо, чтоб не понимать различья?
– Не слишком-то мне приятно сим похваляться, - усмехнулся отец Модест.
– Однако ж Вы не вполне правы. Различье-то пращуры нонешних просвещенных россиян меж протестантством и католичеством еще как находили, только вовсе в другую сторону, чем надобно. Не дивитесь сему. Не протестанты стреляли в Кремле по нашим иконам. То были поляки, злейшие враги русских, и те враги были католики. После Смутного времени в мозгах было смутно и мутно, жесточайшие
– Но как же благочестивые московиты, а мне доводилось читать о великом оных благочестии, могли терпеть разрушителей самого ценного, что только имеет христианин - Апостольского преемства и Пресуществления?
– изумился не в шутку господин де Роскоф.
Нелли не без досады подумала, что мужчины словно бы забыли о самом важном. Вить не спроста же она спросила, есть ли на Москве католики? Как есть позабыли. Ну, беда с ними!
– Сам едва не сломал себе голову, - отец Модест рассмеялся.
– А разгадка-то, сдается мне, проста. Невежественные, но благочестивые московиты просто не могли помыслить, что бывают такие христиане - без цепочки рук через века и святой Литургии. Чтоб неправильный догмат прибавить - это да, могли они взять в толк, но разве ж может быть преступление страшней сего? Разве могут христиане гнать монашество? Никак не возможно вообразить. Вот и вышел сей бред, что богопротивные протестанты хаживали по Москве с гордо поднятой головою, снискивая себе всяческое сочувствие властьпредержащих.
– Воистину куриозно, - хмыкнул господин де Роскоф.
– Стало быть церкви католические в России есть?
– упрямо повторила Нелли, решительно вмешиваясь в высокоумный спор.
– В Москве храм католический на Лубянке, уж два года, как достроили. Скромная церковка, деревянная, на деньги проживающих в городе французов ставилась. А возведена оная в честь, - отец Модест вдруг осекся.
– В честь святого Людовика. Вот вить, надобно же такому совпасть!
– Господи Боже, да разве ж бывают такие совпадения?!!
– гневно воскликнула Нелли. Часовня словно осветилась вдруг сотнею свечей, киноварный потолок казался ал, картинки с ягнятами и рыбками засверкали, словно только что нарисованные. Как же все сделалось в одно мгновенье понятным! Да неужели они до сих пор не догадались еще, эти двое?!
– Мы должны увезти святого короля с собою в Москву!
– Что ты сказала?
– отец Модест явственно опешил.
– Мы должны увезти святого короля в Москву, - повторила Нелли.
– Уж поди у нас-то в России никогда не случится революции! Пусть он и живет в своем дому - до лучших времен или навек!
Свекор глядел на Нелли так, будто она нето оборотилась в соляной столп на манер Лотовой жены, нето почернела с лица в негритянку.
– Он сам так хочет, в конце-то концов!
– ровно в горячке воскликнула она. Сладит ли она растолковать этим двоим, что права?
– Король Людовик мне сто раз говорил, только я никак понять не могла!
– Так вот, что с тобою творилось, - взор отца Модеста, устремленный на Нелли, сделался пронизывающим.
– Послушай, дитя, теперь не время и не место скрытничать. Говори, король тебе являлся?
– Да уж как только на французскую землю ступили, - Нелли отвела глаза. Воодушевление недавнее вовсе ее покинуло, на душе вновь стало смутно. Теперь Нелли вновь сама себе не верила, и тем больше не верила, чем больше верил
– То снился, то наяву, когда как. То мальчонкой, то в плену, то перед самой кончиной.
– А ты хоть раз осенила себя крестным знаменьем, когда являлось сие видение?
– быстро спросил отец Модест.
– Ох, да разве я помню, - голос Елены упал.
– Горе с тобою, Нелли, как всегда с тобою горе, - уронил отец Модест с горечью. Странным образом изменилось его лицо, словно он в ней, Елене Росковой, вовсе разочарован. Сердце сжалось, до того сие было больно.
– Понимаю, что не иметь с первых годов жизни спасительной привычки к молитве - изрядный ущерб, восполнить каковой неимоверная трудность. Однако ж сие не вовсе невозможно! Уж ты ли не повидала всякого, другая б удостоверилась на твоем месте, сколь слаб человек без оной первейшей опоры христианина! Хоть бы ты помнила, что позабыла!
– Уж от сего-то какая радость?
– обида продолжала когтить Нелли.
– Ты впрямь не понимаешь? Крест и молитва - единственный путь отличить виденье святое от наваждения. Скажи ты наверное, что не осеняла тебя крестом, а в таковую ловушку попадались многие и покрепче тебя, я б сразу решил, что уж лучше твоего собеседника и не слушать. А теперь мы с родителем мужа твоего попросту не знаем, истина ли говорит твоими устами либо нас морочит нечистая сила. А следовательно не можем мы знать и того, как поступить. В столь важном деле мы не знаем как быть только потому, что ты не перекрестила вовремя лба!
Крыть было нечем. Да, доводилось ей слышать о том, как самые лучезарные, самые белоснежные ангелы рассыпались в прах перед крестным знамением. Только разве ж она знала, что ей является святой? Сперва думалось так, кусочек чьей-то жизни, не боле того. Другое дело, что ее б и тогда не убыло лишний раз перекреститься.
Господин де Роскоф тоже глядел строго и невесело.
Но она же наверное знает, что ее святой король - никакая не нечистая сила! Пустое, это для отца Модеста никакое не доказательство. И другие так думали, допрежь тебя, скажет он и будет по-своему прав.
– Логика голосу сердечному не внимает, - Нелли вздохнула.
– Что толку, что тогда, средь лилей на поляне, глядел он таким светлым.
– Ты сказала, на поляне среди лилей?
– отец Модест весь подобрался.
– Нелли, дитя мое, вспомни, далеко ль от видения были самое мощи?
– Да он рядом с ними и сидел. Прямо на носилках. Король мальчик, меньше Романа.
– Уф… - в часовне, где так и не пахло лилеями, заблагоухало таким человеческим, таким обыденным запахом лаванды: отец Модест вытащил из обшлага платок и отер выступившую на челе обильную испарину.
– Не соскучишься с тобою. Тебе вправду было святое видение, маленькая Нелли.
– Я поверил бы и без доказательств, - заговорил наконец господин де Роскоф.
– Сие выход, коего мы сами не могли сыскать. Другого нет. Еще недавно я сказал бы, может статься, что не хотел бы дожить до сего дня. Но доживши до него, я говорю: щаслив, ибо вместо мог бы дожить до дня многожды худшего. Помилуй нас Господь.
– Аминь, - ответил отец Модест.
ГЛАВА XXXIV
Катя стояла посередь маленького садика, того самого, где полдня тому нашла пристанище Нелли, чтобы перебрать с собою наедине наломанные дрова. Вот вить странность, у ней возникло сейчас чувство, что и подруга укрылась среди неумело подстриженной хвои с подобными же намереньями. Но Катька же, вроде как, ничего не натворила. Либо - похуже чем Нелли, натворила что-то неладное в собственной душе. Рука молодой цыганки, потянувшаяся сорвать мелкий темный розан, застыла, сжимая колючий стебель. Ровно и шипов не чует…