Лилия для Шмеля
Шрифт:
— Вейре? — окликнул он сына. — Брось этого… урода!
— Это не урод! — упрямо пробурчал под нос малыш. — Мы мастерим Поедателей Кошмаров!
— Видимо, кошмаров они переели, — вздохнул расстроенный герцог, уже понявший, что любое мое начинание, даже самое дурное (с его точки зрения), находит в детской душе благодарный отклик. Но вознамерившись избавить Вейре от неугодной игрушки, попытался зайти с другой стороны, попеняв сыну: — Этой ночью ты плохо спал!
— А сегодня буду спать хорошо! — уверенно ответил довольный малыш. — Рассажу братцев — Онима под кровать, Ронима на полку, и никто из страшилищ
Вейре говорил так уверенно и выглядел таким довольным, что его сноб-отец вынужден был сдаться. Но не зря он Веспверк и носит имя Ос… вальд — характер у него такой же упрямый, самоуверенный и колючий.
— Давай измерим силу аоры, — используя последний аргумент, герцог достал из кармана медальон, один в один похожий на тот самый, с острым кончиком, что держал над моей рукой бывший женишок Унд, и поднял над детской ладошкой. Видимо, дома они часто это делали, потому что стоило Вейре увидеть штуку, он без единого возражения протянул руку.
Как зачарованная я смотрела на неподвижную фиговину. Даже занервничала: а не сделала ли я ребенку хуже?! Но вдруг артефакт качнулся, еще раз, а потом начал медленно закручиваться… Совсем не так, как я ожидала, но даже робким, неспешным поворотам странного волчка на цепочке Веспверк радовался: его хмурое лицо озарила искренняя улыбка.
— Я хочу дальше делать! — Вейре нетерпеливо выдернул ладошку из руки отца. Тот вздохнул и поднял глаза на меня, в которых я прочитала, что прощена за все странные, безрассудные выходки.
— Я… я не знаю, как вы это делаете, — неожиданно произнес Веспверк. — Но если бы я знал, что обычные носки могут совершать чудеса…
— Не обычные, а из шерсти мексиканского тушкана! — пошутила я. Однако герцог моего юмора не понял и не на шутку озадачился. — Да шучу я, шучу! — призналась, иначе бы он бросился на поиски неизвестных здешней науке зверей, лишь бы обрести еще парочку чудодейственных носков.
— Иногда мне трудно вас понять, — сокрушенно признался Веспверк и, желая скрыть досаду, склонился над сыном. Однако за Вейре, пыхтевшим над пуговицей, и в самом деле было забавно наблюдать.
Малыш состроил не по годам серьезную мордашку. Забавно фыркал, если промахивался иголкой. А когда попадал в дырку — вскрикивал от восторга:
— Попал! Я попал!
— Мы все разные, — примирительно ответила я герцогу и отвлеклась. — Умница! — похваливала Вейре, когда он закончил пришивать первую пуговицу, и показала, где лучше расположить вторую.
— Приглашение! — вдруг спохватился ребенок. Взглянул на отца, и Веспверк потянулся к нагрудному карману, откуда извлек конверт
— Мы с Вейре приехали по нескольким причинам, — герцог выпрямился, приготовившись к потоку моего негодования. — Я, чтобы еще раз лично принести извинения. — Пронзил меня взглядом колдовских, зеленых глаз. Сейчас, сдержанный и лишенный привычного снобизма, Веспверк обладал особенно проникновенным взглядом. Но очарование спало, стоило мне опять услышать о компенсации. Вот почему он считает, что достаточно подкинуть деньжат, и я стану сговорчивее, плюну на гордость? Я что, из-за того, что бедна, человек второго сорта, лишенная достоинства?
— Не надо мне ничего, — гордо ответила, тоже выпрямив спину. — Я действительно испытала пренеприятные минуты.
Вейре почувствовав, что разговор стал напряженным, оторвался от поделки, и я вынужденно сократила речь.
— Просто избавьте меня от встреч с… кое-кем, — прошептала тихо-тихо, чтобы не услышал ребенок.
— Обещаю. И только поэтому мы с Вейре рискнули просить вас посетить его день рождения, где будут присутствовать лишь самые близкие. Кроме того вас будет сопровождать Ильнора — вам так будет спокойнее.
Он протянул руку и под внимательным, взволнованным взглядом Вейре я приняла приглашение в конверте с золоченым тиснением.
— Я буду ждать вас! — улыбнулся малыш. И как тут отошьешь выскочку-герцога?
Проводив гостей, мы с Ильнорой долго обсуждали, что выбрать имениннику в подарок. Она предлагала от игрушечного кукольного домика до почти настоящих сабель… А я сидела и думала: а что я могу предложить одному из самых богатых детей королевства Корвист?
Ради Вейре я готова пожертвовать частью заначки, но, увы, мой подарок по сравнению с другими в любом случае будет смотреться бедненько. Надеясь на фантазию, я судорожно вспоминала все возможные варианты забавных выкроек игрушек, но по закону подлости ничего, кроме оригами в виде тюльпанчика, в голову не пришло. И я все больше убеждалась в единственном верном варианте — подарить Вейре книгу — свою с новой историей…
Встав утром, первым делом составила план: по сколько в день нужно писать страниц, чтобы успеть дописать историю ко дню рождения, которое уже скоро. А ведь еще страницы предстоит переплести, украсить обложку… — дел невпроворот!
Отпросившись у Ильноры, я поспешила приобрести подходящую случаю тетрадку — для черновика. По пути вспомнила, что у меня почерк отнюдь не каллиграфический, — и окончательно поникла. Что же делать? Нанять переписчика? Дорого, еще и идею украдет! Нет уж, все сама…
— Баронесса? — услышала догоняющий топот каблуков, затем женский голос. Встревоженно обернулась — и не поверила глазам: передо мной как ни в чем ни бывало стояла Вильдия и невинно улыбалась.
— Я спешу, — не желая влипнуть в новый скандал, обронила я и попыталась сбежать, но нахалка решительно ринулась следом.
— Корфина! Подождите! Я хотела поговорить с вами… И… И даже объясниться!
«Нужны мне твои объяснения!» — фыркнула я и припустила со всех ног, но графиня желала объясниться и продолжала настырно преследовать меня.
— Мне жаль, что мы неверно друг друга поняли! — догнав, она схватила меня под локоть, как лучшую подругу, и зашагала рядом. На нас — меня, серую мышь, и изысканную Вильдию, одетую с иголочки, с любопытством оглядывались прохожие — графиня здесь известная личность, и я вынуждена была остановиться, чтобы не привлекать излишнего внимания.
Сейчас Вильдия сама любезность — приветливо улыбается, смотрит кротко, однако я не верю в ее искренность. Скорее из-за ссоры с герцогом она вынуждена пойти на попятную. Неужели он ее осадил?! Но тут же подумала: «А надолго ли они в ссоре? Потом помирятся, я же останусь крайней. Надоели!» — и разозлилась.