Линия Сатурна
Шрифт:
Но бабушка моих сентиментальных чувств не разделяет: мне становится нехорошо под пристальным взглядом ее близоруких голубеньких глазок.
– А вы на Костю, Алешиного папу, немножко похожи.
– Она улыбается, но взгляд остается жестким, подозрительным.
– И на самого Алешку… чуть-чуть. А вы не этот, не дальний родственник?
– Меня самого поразило сходство. Ну и решил познакомиться с Алешей. Я приезжий.
– А откуда явился-то?
– Издалека. Из Москвы.
– А чем занимаешься?
– Есть в Москве институт, в котором разные научные опыты ставят. А я приборы ремонтирую.
–
Алешка уводит меня в гостиную.
Мой мирок. На диване я спал и иногда видел удивительные сны. А днем валялся на нем, читал взахлеб или мечтал, размышлял о чем-нибудь этаком… возвышенном, романтичном. А за столом готовил уроки. Вот почему диван – счастливые воспоминания, а стол – неприятные, горькие, мучительные. Есть в комнате и второй диван, отцовский.
Озираюсь со смешанным чувством умиления и тоски.
Алешка плюхается на стул. Поясняет:
– Эта комната – моя и папина. А другая – бабушкина.
Часть гостиной погружена в тень, но на гранях примитивной стеклянной вазочки, которая изо всех сил изображает хрустальную, посверкивает солнце. Тупо уставляюсь на нее. Острые лучики света сквозь сетчатку глаз вонзаются в мозг, будоража каждую клеточку.
Внезапно во мне что-то торкается. Без сил опускаюсь на стул.
Так вот почему я оказался в 1971-м!
Меня обдает морозом, точно стылая новогодняя ночь 1999-го врывается в теплую осеннюю гостиную.
– Алешка, не знаешь, где сейчас отец?
Недоуменно вскидывает плечики. Кидается к двери, высовывает голову в прихожую:
– Баб Зин, папа куда ушел?
Слышу ответ:
– Не знаю. Гулять отправился. Сегодня ж воскресенье.
– А где он может гулять?
– кричу я.
Шаркающие шажки. Баба Зина, отодвинув Алешку, возникает в дверях.
– А он мне не докладывает. Где хочет, там и бродит. Я за ними не слежу – ни за Костей, ни за Алешкой. Вон Алешка с утра пропал, а потом вернулся. Да не один, с вами. Я слова не сказала. А Костя – человек взрослый.
– Ему кто-то позвонил?
– Никакого звонка не было. У нас телефон вон, на тумбочке в прихожей. Я бы звонок услыхала, не глухая. Спрашиваю: «Ты куда собрался, сынок?» - «Да так, - отвечает, - встретиться с одним человеком надо». И усвистал.
– Очень торопился?
– Нет. Спокойный был, даже веселый… А что случилось-то?
Ее мясистое лицо подрагивает в смятении.
– Не волнуйтесь, Зинаида… Извините, как вас по батюшке?
– Зинаида Афанасьевна.
– Все в порядке, Зинаида Афанасьевна. Пока шли сюда, Алеша рассказал о своем отце, да так увлекательно, что мне отчаянно захотелось Константина повидать. Интересный, должно быть, человек.
– Ух, а я уж грешным делом подумала… Напугал ты меня, Алексей… И спрашиваешь, будто следователь. Сразу вспомнила проклятый 40-ой. У нас - в моей комнате - соседи жили…
– Ну, какой я следователь, Зинаида Афанасьевна. Самый обыкновенный обыватель… Хочу прогуляться по городу. Не возражаете, если Алеша пойдет со мной?
– Только недолго разгуливайте, - предупреждает баба Зина, поглядывая на меня с крайней недоверчивостью.
– Само собой. Я оставлю у вас куртку?
– Конечно, оставляй, - с удовольствием
– Я и то гляжу, не по сезону наряжен. А одежка у тебя интересная. Иностранная, что ли?
– В прошлом году ездил в ГДР, по турпутевке. Там купил.
И мысленно усмехаюсь. Все тряпье на мне – китайский ширпотреб.
Во дворе усаживаемся на лавочку.
– Вспомни, Алеша, где и как мы познакомились. Неужели ты ничего не понял?
– Ну-у-у… - Он мнется, потупив глаза.
– Алешка, ты же обожаешь научную фантастику, Беляева, Жюля Верна, Уэллса, Брэдбери, а когда очутился в будущем, не разобрался, что и как? Ох, не верю. Все ты сразу понял, но постарался поскорее забыть, как кошмарный сон. Но это не сон, Алешка! Я – сорокалетний ты. Посмотри, как мы похожи! Вон - родинка над верхней губой. Наша общая родинка. Хочешь?
– поведаю самую мелкую подробность из твоей жизни, о которой не знает никто, кроме тебя. Веришь мне, Алешка?
Смотрит округлившимися блестящими глазами. Нерешительно тянет:
– Да-а-а.
– А теперь слушай внимательно. Сегодня, возможно, очень скоро, убьют твоего отца.
– А откуда вы знаете?
– Как откуда? Включи мозги, малыш!
– Ах, да… Конечно… Но ведь в будущее и прошлое попадают в машине времени…
– Так-то оно так. Но ты же, черт подери, оказался в новогоднем декабре 1999-го без всякой машины времени! И мы оба очутились здесь, в 1971-м, без машины времени! Как?
– волшебство. Сказка. Чудо. Думаю так: в моем мире начинается третье тысячелетие. И судьба - по своей прихоти - подарила мне возможность оказаться здесь и сейчас. В день гибели отца. Не уверен, что мы сумеем предотвратить убийство, но мы будем последними идиотами, если не воспользуемся предоставленным случаем… Слышишь, Алешка? Признаться, меня не слишком-то интересовало, когда и где был убит отец. Возможно, мы уже опоздали… А если нет? Значит, у нас есть шанс! Чуточный, призрачный, но есть!
Он заметно напрягается. В уставившихся на меня глазах - конфузливый страх. И мольба: «Может, не надо? Может, обойдешься без меня, а? Я так не хочу действовать, рисковать! Я так хочу вернуться домой и улечься на диван с захватывающей книжкой в руках!»
Понимаю и не осуждаю.
Если бы в 1971-м была мобильная связь! Один звонок – и задача решена.
Машинально достаю мобильник.
– Сотовый телефон, - объясняю с детской гордостью.
Алешкины глазенки загораются.
– По нему можно позвонить?
– Кому?
– отвечаю насмешливо.
– Впрочем… А почему бы и нет? Что я, собственно, теряю?
Извлекаю из заднего кармана джинсов записную книжечку в коричневой обложке. Никогда с собой не брал, за исключением редких случаев, а сегодня почему-то захватил, как будто предчувствовал!
Набираю номер Пашки, ощущая, как мурашки бегут по коже: я звоню в 1999-й год!
С Пашкой мы слегка приятельствовали в универе. Закончили институт - и без малого лет пятнадцать не виделись, не общались. В этом году случайно столкнулись в торговом центре, обменялись телефонными номерами. Я разок ему позвонил, разок – он, на чем наши контакты благополучно оборвались.