Линия Сатурна
Шрифт:
Гудки. И – Пашкин голос:
– Алле.
Голос достаточно громкий, но не слишком отчетливый, прорывающийся сквозь потрескивания и шумы.
– Пашка, ты?
– А кто же еще?
– отзывается Пашка.
Судя по всему, он основательно принял на грудь.
– Это Алеша Топилин. С наступающим двадцать первым веком, Пашка!
– И тебе в третьем тысячелетии не кашлять!
Пытаюсь как-то собрать внезапно разлетевшиеся мысли.
– Пашка, у меня к тебе просьба. Пообещай выполнить.
–
– Не волнуйся, для тебя это не будет трудным.
– Тогда валяй.
– Двадцать восемь лет назад убили моего отца. 26 сентября 1971-го года. Мне позарез нужно узнать время и место преступления. У тебя, кажется, дядя служил в милиции?
– Леха, ты себя хорошо чувствуешь?
– осторожно интересуется Пашка.
– Голос вроде бы трезвый, но… Ты меня не разыгрываешь, Леха?
– Пашка!
– не выдержав, воплю я.
– Помоги! Кроме тебя мне позвонить некому!
– Ладно, попробую. Погоди, Леха, ты откуда звонишь? Из дома?
– Нет. Со мной случилось событие… Но лучше тебе об этом не знать… Быстрее, Пашка! Моя судьба в твоих руках!..
Засовываю телефончик в карман, усмехнувшись, говорю Алешке:
– Пашка наверняка решил, что я спятил.
– Надо было честно ему рассказать, - запоздало предлагает Алешка.
– Вот тогда он точно решит, что я рехнулся. Надежда на него небольшая, но звонить мне, в общем-то, некому. Такое тебе предстоит будущее, Алешка. Извини, но мне похвастаться нечем. Мне сорок. Ни жены, ни друзей… Увы.
Личико Алешки становится испуганным и серьезным. Он часто мечтает о будущем, но никогда не задумывается о том, каким будет в сорок лет. И вот перед ним он сам, сорокалетний. Несостоявшийся человек.
– Кстати, перестань звать меня на вы. Это забавно. Ты к себе тоже на вы обращаешься?
Он опускает голову, недоуменно подняв бровки, что-то для себя уясняя. Потом неуверенно спрашивает:
– Разве можно по телефону позвонить в 1999-й год?
– Господи, Алешка! Мы с тобой читали одни и те же книжки. Мы знаем, что такого быть не может. Но, как видишь, бывает.
Сидим на лавочке во дворе моего детства, рядом с песочницей, лесенкой и качелями, под дымчатыми облаками сентября.
А где-то двадцатый век вот-вот перешагнет незримый порог, и наступит новое тысячелетие. Там ночь, треск петард, вопли и визг. Безумие праздника. Меня неодолимо тянет обратно, в надвинувшийся 2000-й, в свою сиротливую комнатушку, к любимым книжкам, компьютеру! Да, там я одинок, ничтожен, опутан массой мелких проблем… Но я хочу туда!
Звонок мобильника звучит нежданно, тревожно, как в старину колокол, возвещавший о пожаре.
Вздрогнув, прижимаю к уху телефончик.
– Позвонил я дядьке, - недовольно сообщает
– Старикан сильно удивился. Твое дело ему незнакомо. Но обещал сию минуту переговорить со старинным корешом, тоже заслуженным пенсионером - тот когда-то служил в ментовке Заборского района, вроде бы опером. Ты ведь в Заборском провел свое потное детство?
– В Оборонном.
– Один фиг. Будем надеяться, что бывший опер еще не наклюкался. Как только дядя мне позвонит, немедленно свяжусь с тобой.
– Спасибо, Пашка! Обещаю, нет, клянусь, в ближайшее время посидим в какой-нибудь кафешке! Я очень хочу видеть тебя, обормот!
– Ладно, - немного оттаивает Пашка.
– Жди звонка…
Напоминает он о себе минуты через четыре.
– Повезло тебе, Леха. Старикан помнит. Но почему-то хочет побалакать именно с тобой. Зовут его Петр Андреич.
Отламываю от куста веточку, царапаю на земле продиктованный номер. Осторожно спрашиваю:
– А если не дозвонюсь до Петра Андреича?
– Это еще почему?
– поражается Пашка и пропадает.
Пытаюсь связаться со старым ментом.
– Слушаю, - звучит в трубке его голос.
– Петр Андреич?
– Он самый, - голос отнюдь не дребезжащий, как я заранее представлял, четкий, сухой и жесткий.
– А вы – Алексей? Почему вам приспичило именно сейчас узнавать о гибели своего отца?
– Ночь особенная. Подвожу итоги прошлого.
– Если хотите, можете подъехать, чего по телефону общаться? Я до трех, а то и до четырех не намерен спать. Стариковская бессонница.
– Я звоню из другого города.
– А-а-а, роуминг. Понятно. Денег небось израсходуете… Тогда сообщаю вкратце. Убили его ближе к вечеру, около пяти… Где?.. В Заборском. Точное место не укажу. Не помню. Дело оказалось гиблое, убийцу так и нашли… Ну, это тебе и без меня известно. Прикончили вроде бы не из-за денег. Портмоне лежало в кармане брюк, так и не вытащили… Послушай, Алексей, не вороши прошлое. Наступает новый век. Думай о завтрашнем дне, парень.
– Нет ли у вас еще какой-нибудь информации? Пожалуйста, вспомните! Важна любая мелочь!
– Вел это дело следователь Паршин, Николай Иваныч. Из прокуратуры. Человек серьезный, въедливый. Нынешним не чета. Он уже тогда в возрасте был. Давно, наверное, помер. Надо будет на днях разузнать, навести справки. А я так, прикоснулся слегка. Как бы по касательной прошло.
– Есть у вас его телефон?
– Откуда?.. Извини, конечно, что не сумел ответить на твои вопросы, но ничего другого из меня не выжмешь…
Что ж, хоть какая-то информация. Теперь мне известно, что отца убили в Заборском районе, около пяти. На моих часах без трех минут полдень. Время еще есть. Хоть немного, но есть!