Линия Ветра
Шрифт:
– Мало!
– возмутился парень, закусывая нижнюю губу.
Вампирша пожала плечами и обернулась к остальным. Из них двое уже стояли с отпечатками - Арлес не терял времени даром. Алая быстро коснулась лбов Гарлястика и Листера. И тут же уши заложило от болезненной пустоты внутри. Вампирша покачнулась, но Лерон не позволил ей упасть.
– И?
– поинтересовался гвардеец в самое ухо. Алая хмыкнула, отстегивая от пояса серебряную флягу. Пила она жадно, не слишком заботясь об аккуратности. И о впечатлении, которое произведет струйка,
– Четыре часа, - напомнил Арлес.
– Не сопротивляйтесь чутью, которое поведет вас, считайте это обострившейся интуицией, например.
– Где встречамся?
– уточнил Гарлястик.
– Все зависит от того, где окажемся. Не потеряемся, вот увидите.
Малахан не ела, а только крошила в пальцах кусок пирога, медленно и изящно. И сидела, конечно, так, что зеленая ткань выгодно подчеркивала все нужные изгибы тела. Если не знать, сколько дюжин лет этой... женщине и какими способами она поддерживает свою молодость, то можно без раздумий назвать ее прекрасной, как прекрасны мраморные статуи, вышедшие из рук признанных мастеров.
– Ты прячешься от меня, Ветер? Брось, я давно уже простила тебе кражу диска.
– Я? Прячусь?
– Велен сглотнул очередную порцию кровавой слюны и через силу усмехнулся. Боль, как это ни странно, помогала ему не растерять остатки хладнокровия и самообладания. Происходящее потеряло остатки реальности. Этот завтрак, который не ели ни хозяйка, ни гость, происходил как-будто в другом мире.
– Да. Раньше ты не отгораживался от меня столом, - точно выверенный взмах руки. Как бы Северный ни сопротивлялся, а царица лэррийек умела завораживать.
– Я могу хоть верхом на него сесть - от этого ничего не изменится. Между нами стена из вещей куда важнее твоего стола.
– Неужели - и в каждом движении, в каждом звуке - фальшь. Она ведет светскую беседу, а внутри празднует победу. Тварь. Лживое чудовище.
И самое отвратительное - даже знай капитан о том, во что потом обойдется ему то плавание к лэррийкам - все равно не удержался бы. Проклятое самоутверждение!
– Мал, хватит разыгрывать из себя наивность, тебе не идет.
– Это часть стены?
Что он делает? Кроме того, что тянет время? Что он делает здесь, в этой комнате, с этой женщиной?
– Основная ее часть - ты, - ар-принцу самому было тошно от того, какое отвратительное чувство вызывала царица всем своим видом. Малахан вопросительно склонила голову к плечу.
– Ты мне противна.
Царица усмехнулась.
– Врешь ведь. Хочешь, я разденусь? Без одежды я всегда нравилась тебе больше.
Велен молча покачал головой. Мальцы Малахан замерли в воздухе.
– Ты стал скучен, Ветер. Из урагана превратился в занудный сквозняк.
– Видимо, такова моя судьба, - странно. Он говорит о вещах, которые очень важны для него, а в груди ничего даже не дрогнуло. Как будто все это не по-настоящему и не происходит в реальном
– Я всегда знала, что семейная жизнь портит самых лучших мужчин. Ты не хочешь сказать мне спасибо за то, что я избавила тебя от такой судьбы?
– Не хочу, - нужно отвлечься. Думать о чем угодно, только не о том, что Малахан сделала с Таисс.
– Что стало с Криворуким Шахом?
– То же, что и с любым другим капитаном кроме тебя. Висит на рее.
Кто бы сомневался. Нужн о было тянуть время, как угодно, хоть зубами вцепившись, но разговаривать с Малахан было не о чем. Мысли все с большим скрипом приходили в голову, где пульсировало только "Все это оказалось напрасно. Я не успел вовремя, не спас". Хотелось сорваться с места и хоть что-то сделать. Или сесть на пол, вжаться затылком в стену и окончательно провалиться сквозь время. Чтобы больше ничего не было. Потому что после того, как он отказался от дверей, открытых в Хаос, а Таисс превратилась в лэррийку, ничего уже просто не может быть.
– Между прочим, твоя Таисс приложила к этому руку. И сделала это с огромным удовольствием.
Ну, еще бы... Высокие, неужели Таисс, горячая, несдержанная, искренняя и полная эмоций, согласилась превратиться в тварь, для которой в мире существует только жестокость, ненависть и слепое подчинение царице? Таисс. Его Таисс.
– Я бы удивился, если бы это было не так. Мал, зачем ты это сделала? Только ради того, чтобы мне отомстить?
– Как давно я не слышала этого "Мал"...
– лэррийка поднялась с кресла.
– Не буду врать, в первую очередь ради мести. Боль за боль, Ветер.
– Велен криво ухмыльнулся. Перед глазами вдруг пронеслось видение, такое яркое, как будто это уже случалось однажды: отрешенная и чужая миру Таисс склонялась над ним и ее лицо заслоняло собой раскрывшиеся ворота Хаоса.
– Бред! Вся эта история Малахан от начала и до конца - бред выжившей из ума старухи! Она просто прячет Таисс где-то, а про превращение выдумала, чтобы выиграть время. И сколько уже выиграла? Три часа, четыре? Нет, это время выиграл Арлес и те, кто сейчас ищет Таи.
Как-то незаметно Малахан оказалась рядом и уже почти дотронулась ладонью до его щеки.
– Я не виновата, Ветер. Она сама меня попросила.
– Перехватить руку лэррийки было тяжело: воздух как будто превратился в воду и ухнул сверху всей своей тяжестью. Но заклинание не сумело полностью пробить щит. Царица вскрикнула от боли, когда ар-принц сдавил ее запястье.
– А вот теперь ты завралась окончательно!
– зло процедил он.
– Я слишком хорошо знаю свою жену!
– Еще одна грубость с твоей стороны - и все, кто с тобой пришел, умрут!
– зашипела царица.
Заклинание, которое все это время действовало в комнате, рассыпалось окончательно. Велемиру снова стало легко и ясно, как будто кто-то убрал с окон тяжелые шторы, не пропускающие солнечных лучей.