Лист Мёбиуса
Шрифт:
— Люди его склада, как правило, робостью не страдают, они даже способны на самопожертвование, — задумчиво высказался Карл Моориц и, как выяснилось позже, не ошибся. — А вы презираете его прежде всего, пожалуй, потому, что он относится к вам и к вашему недугу без достаточного уважения … — усмехнулся врач.
Может быть, так оно и было, поскольку возражений не последовало.
— Во всяком случае, я видел сегодня, уже под утро, один сон, и он меня очень рассердил.
Доктор Моориц проявил интерес, и Эн. Эл. рассказал, что во сне к его кровати подошел сияющий Юлиус (у него даже, кажется, был божественный нимб
Карл Моориц не сдержался и рассмеялся, смеялся он тихо и симпатично, с придыханиями.
— Теперь мне понятно, дорогой пациент, теперь понятно … — Он закурил сигарету, вообще он курил редко. — Проблема гормонального баланса и впрямь существует. И в средневековье иногда прибегали к методу Юлиуса Фурора. Вполне возможно, что в исключительных случаях он даже приводил к успеху…
— Так что выжигайте каленым железом и кастрируйте. Весьма вдохновляющие методы. — И Эн. Эл. заметил, что наука доктора Моорица достаточно впечатляющая, ибо инквизиция тоже была впечатляющей. Доктор возразил, что его эта параллель, которую полностью игнорировать, конечно, нельзя и которую скорее следует считать точкой пересечения двух явлений, его она не впечатляет; впрочем, он понимает своего подопечного, так интересно пишущего о некоей Кристине-клинке.
Тут уж Эн. Эл. ощутил необходимость переменить тему и снова заявил, что не позволит никому, особенно же торжествующему Фурору, реквизировать свои сновидения. У каждого советского гражданина есть гарантированное право на неприкосновенность личных снов, декларировал он; наверняка есть, хотя трудно сказать, относятся ли сны к свободе совести, к отправлению религиозных культов или к тайне переписки… Тем не менее они ему необходимы, поскольку во сне может всплыть что-то очень существенное; кстати, уже всплыло — теперь он по меньшей мере на восемьдесят процентов уверен, что получил химическое образование. Он видит во сне реторты и колбы, во всяком случае он был химиком, но, кажется, не в самое последнее время, ибо у него такое впечатление, будто он пришел в это уважаемое лечебное учреждение не прямо от лабораторного стола.
Химию он учил, это вытекает также из того, что одна книга, которую доктор любезно ему предоставил, содержит сведения о психотропных медикаментах, и ее было очень легко читать — структурные формулы не доставляли ему никакого труда.
Тут Эн. Эл. усмехнулся, и лечащий врач, естественно, поинтересовался, по какому поводу? И услышал в ответ, что, приняв то отвратительное снотворное, он выведал у доктора Фурора, что оно относится к соединениям карбромалов. Как видно, Фурор полагал ошеломить его столь замысловатым названием. Но не тут-то было. Он спокойно сообщил доктору, что у него аллергия к гетероциклическим соединениям, где группа NH2 находится в мета-положении и изомеризуется из-за присоединения к нечетному атому углерода… «Рубаха-парень» очень рассердился, хотя и пытался это скрыть. Конечно, утверждение о мета-положении сплошной блеф, впрочем, вполне себя оправдавший, потому
— Ну, теперь я понимаю, — сказал доктор Моориц, — почему мой коллега терпеть вас не может.
— О, вы еще далеко не все знаете. Мы также повздорили по поводу воплощения самого Нипернаади. Когда доктор Фуpop заговорил о создании интересного образа — да, да, кроме операторской работы он счел нужным проанализировать мастерство актера, — Эн. Эл. не в силах был промолчать. Гм, интересный, оригинальный образ? По-моему, весьма шаблонный — человек именно такого типа, надо полагать, не чужд доктору Фурору. И когда оппонент растерялся, Эн. Эл. смело квалифицировал Тоомаса Нипернаади «неустойчивым психопатом».
— Ого! — изумился доктор Моориц.
Тогда Эн. Эл., словно прилежный школьник, декламирующий хорошо заученное стихотворение, пошел шпарить дальше с явным удовольствием:
— Неустойчивого психопата характеризует тяга к переменам и новым впечатлениям, новым условиям, новой обстановке. Неустойчивый психопат не имеет обыкновения долго задерживаться на одном месте, им владеет постоянное желание разъезжать, менять работу и квартиру. Эта тяга вовсе не обязательно связана с трудностями, неприятностями или конфликтами. Даже при самых лучших условиях работы и жительства неустойчивый психопат вскоре пресыщается к ищет чего-нибудь иного… Это я почерпнул из взятой у вас «Судебной психиатрии».
Карл Моориц весьма серьезно посмотрел на Эн. Эл. и спросил, не потому ли его пациент запомнил все это так хорошо, что и сам в известной мере…
— Вполне возможно! — не возражал Эн. Эл. — Надеюсь, мы скоро это выясним. — Затем он вернулся к прежней теме — к разговору с Фурором. Не счел бы правильным почтенный ученый муж, спросил он, накачать Тоомаса Нипернаади транквилизаторами и снотворным? Может быть, таким образом удалось бы избавить Нипернаади от фантасмагорий, в которые тот, как видно, вполне серьезно верит? Может быть, таким образом, удалось бы закалить его волю и вернуть обществу трудолюбивого гражданина? После этих вопросов ученый муж Юлиус рассердился не на шутку, повернулся спиной и ретировался молча. А немного позже, когда Юлиус прогуливался вместе с «тяжелобольными» по двору, сам, конечно, впереди всех, как надутый гусак («Ну, знаете ли!» — вставил доктор Моориц), то, повстречавшись с Эн. Эл., гордо, как и подобает великому Цезарю, оставил его, Эн. Эл., без знаков внимания.
— Так вы полагаете, что вы химик-органик? — спросил позабавившийся и вместе с тем притомившийся психоневролог. — Может быть, это приведет нас к цели уже через несколько дней. Вам примерно сорок пять, плюс-минус два года. Мы можем справиться в Тартуском университете и в Таллиннском политехническом институте, кто… в начале шестидесятых годов окончил эти вузы. Можем также запросить список исключенных.
— Не думаю, чтобы меня исключали. И я почему-то уверен, что учился все-таки в Таллинне.
— Почему? — последовал вопрос.
И Эн. Эл. сказал, что у него такое впечатление, будто он никогда не жил в общежитии, а всегда дома. Никуда не денешься — он индивидуалист, предпочитающий обособленность. А с другой стороны, у него такое впечатление (он только вчера пришел к этому выводу), что он родился в Таллинне и даже, наверное, поблизости от этой «психоакадемии». Ему чертовски знакома территория больницы. Когда-то он вон там вон гонял в футбол и даже к покойницкой подходил.