Лита
Шрифт:
Виктория накидывает длинную кофту и собирается проводить меня к лифту. Мать смотрит на дочь и говорит:
— Так что ваше свидание еще не окончилось, оно продолжается.
— Я имел в виду с вами…
— Вы мне льстите…
Я целую руку известной актрисы, и она нечаянно касается пальцами моего виска.
— Викуля, накинь шаль, вдруг выйдешь на улицу.
Она накидывает расписную шаль и сразу становится похожа на… впрочем, она — актриса.
Раскланиваясь
— Как вам мамуля? — спрашивает Вика.
— Чудесная.
— О, она кладезь.
— Столько тепла и доброты. Море радушия.
— Это она еще не разошлась!
Мы спускаемся вниз, консьержки нет, и стоим в теплом предбаннике.
— Я не смогу вас проводить, у меня завтра рано с утра съемки.
— Ничего страшного. Я не помню, куда записал ваш телефон…
Она повторяет, и я записываю.
Большие глаза смотрят вопросительно в мои, не мигая.
— Да, конечно. Я разве…
Я называю и хочу записать.
— У меня, хорошая память. Не надо. Спокойной ночи, — говорит она. — Я рада, что вы понравились мамуле.
— Я не заметил.
— Чтобы она во время первого обеда сразу приглашала на второй раз, надо ей очень понравиться. Второй раз тех, кто ей не понравился, в этот дом уже не приглашают.
Она смотрит ожидающе на меня. Водка согрела ее подрезанные скулы незаметным, легким румянцем. Я, видимо, должен был что-то сделать, то ли сказать, но стоял как каменный. Весь ее облик, стройные плечи под черной кофтой, шаль располагали к интиму. Но меня как заклинило. Она ждала…
— Спокойной ночи, — сказал я.
— Спасибо за вечер.
— И вам.
Она вошла в открывшийся лифт, не повернувшись на прощание.
Снег, словно дождавшись меня, повалил как из…
Вот «как из чего» — после водки — мне трудно придумать. А вам?
Таксист, возникший из ниоткуда, увидев шапку снега на моей голове и замерзшую позу, неожиданно (даже для себя) остановился.
— Растает голова-то, — сказал он.
— Не сахарная, не растает.
— Ну а куда ехать, еще помнишь?
— Вот туда и поедем, — согласился я, рассмешив его.
В субботу я появился с «достанными» цветами и новым токайским.
— Какие красивые красные розы — зимой. Спасибо, Алексей.
Я неловко кивнул.
— И все для Вики! — улыбнулась она.
Вике я подарил шоколадные печенья из Парижа. Девушкам я не дарю цветы.
В субботу были великолепные, нежные, выпеченные пироги: с мясом, с капустой, с рисом-яйцом и один — с вишневым вареньем.
— Специально для
Я, наклоня голову, поцеловал пахнущую ванилью руку. Мне было приятно — внимание.
— Это напоминает мне мою молодость, когда мама, раз увидев, сказала: «Зоя, а почему б тебе с ним не встречаться, он умеет целовать руки».
Я улыбнулся притче.
— Поэтому, перефразируя свою маму, скажу: Вика, а почему бы тебе с ним не встречаться, не знаю, как тебе, но он умеет целовать руки маме!
Я рассмеялся. У нее было очень мягкое чувство юмора, без претенциозности. Обычно звезды…
— Мамуля, ты опять меня навязываешь Алексею.
— Что же делать, не будь пирогов, мы бы обе его увидели, как ветра в поле. И что бы мы делали — без него!
Вика смеется, заливается, я вместе с ней. Мы пьем итальянский мускатный ликер, который я тоже привез к столу.
— Скажите, а чем вы занимаетесь, Алексей? Так как мы встречаемся второй раз, я надеюсь, это не бестактно с моей стороны спросить?
— Ничем.
— Тоже интересное занятие!
Мы рассмеялись.
— Учусь в институте культуры.
— А это с чем едят, если не секрет?
— Я, честно сказать, и сам не знаю.
Знаменитая актриса рассмеялась от всей души.
— В вас есть завидное чувство искренности.
Она отрезала новый кусок только что выпеченного пирога и положила на белую с темно-синими цветами тарелку.
— Попробуйте вот этого.
И без связи с предыдущим спросила:
— А как вам моя дочь? — и посмотрела внимательно в глаза.
— Мамуля, его абсолютно не волнует твоя дочь, — сказала Вика.
— Значит, у него хороший вкус! Я рада. И у меня есть шансы…
Мы, не сдержавшись, рассмеялись: каким тоном это было сказано. Она, конечно, была великая актриса, даже в простой мизансцене.
— Я не встречал таких, как ваша дочь. В ней есть род, классицизм, воспитание, на редкость утонченные руки…
— Это от матери, — отмахнулась актриса и, сама не выдержав, мягко рассмеялась. — Я что-то сказала?..
— Что ты, мамуля, нам послышалось!
— Значит, вы одобряете, как я ее воспитала?!
— Да, и очень.
— А как вам ее профессия?
— Я сам всегда мечтал быть актером.
— Вы тоже?.. — с грустью сказала она.
— Кто не был молод…
— Я рада, что вы это рано осознали. Это уже талант, уже зрелость!
— Я поступал в Щукинское училище два раза, и сам Захава…
— И что же Захава?
— Не принял меня.