Лита
Шрифт:
Я не отрываю — руки…
— Это не значит, что я простил тебя, — слышу не свой голос.
А что же это еще значит, идиот?! Она целует твои руки.
— Нет, нет, Алешенька, нет. Да, Алешенька, да, любовь моя, я понимаю. Я знаю, что ты не простишь меня никогда. Мне лишь бы видеть тебя, слышать твой голос… И умирать от любви к тебе…
Я смотрел ей в лицо.
— Я совершенно схожу с ума от любви к тебе.
Я верил — зачем бы она говорила. Зачем я, кретин,
— Я согласна на любые подачки. Лишь бы ты их давал. На любые условия, лишь бы раз в месяц твое тело содрогалось над моим. Лишь бы мое тело истекало истомой под твоим… Лишь бы раз в месяц я видела тебя. Я согласна даже на то, чтобы ты женился. Я уже с радостью думаю об этом… Я буду рада за тебя. По крайней мере, наверняка буду знать, что ты никогда полностьюне будешь моим. Я не буду надеяться и ждать. Я буду твоей любовницей.(Это еще слаще.) Или кем ты пожелаешь, чтобы я была, если мое тело еще сможет приносить тебе удовольствие. Или заинтересует тебя. Я понимаю, что оно не может принести тебе удовлетворение… В любое время, в любом месте я буду возникать по мановению твоего взгляда. И исчезать, когда прикажешь. Я на все, на все, Алешенька, согласна.
Я вздрогнул при слове «любовница». Откуда она знает такое слово?
— Лишь позови, лишь прикажи — я все исполню.
Яд твоих речей, позолота твоих уст.
— Зачем ты вскрыла вены?
— Потому что когда-то это сделал ты, когда у тебя не было выхода.
— Ты считаешь, что это допустимое сравнение?
— Что ты, Алешенька, упаси Господи.
Я оттянул рукав ее малиновой рубашки с белым воротником. На каждой кисти красовались по две сизых неровных бороздки. С рваными краями.
— Ты все теперь будешь делать, как я?
— Да, Алешенька, ты мой бог.
Моментами она была экзальтированной. Она входила в экзальтированное состояние. Я посмотрел на нее — ее глаза молились на меня. Какой мужчина, какой двуногий в мире мог от этого отказаться? Когда на него молились. Я не мог. Я был слаб.
— И что же дальше, — сказал я вслух скорее для самого себя. Она восприняла это как обращение.
— Все, что пожелаешь. Я твоя тень, половик, наложница.
— Но я ничего не желаю — с тобой. Я желаю забыть тебя.
— Позволь мне только коснуться, — она положила руку на мои легкие брюки, — и я сделаю так, что у тебя возникнут желания.
Она подняла впервые взгляд — на уровень моих глаз. В ее глазах… В них стояло обожание.
— О да, опыт у тебя есть, и не с одним, а сразу с двумя.
Она отдернула руку, обжегшись.
— Не надо, Алешенька, только не так. Я не думала, что мое прикасание вызывает
— А ты вообще когда-нибудь о чем-нибудь думаешь?
— Я думаю только о тебе!
Я опустил взгляд невольно на ее грудь, талию. И вспомнил, что совсем забыл, как она мне нравилась. Передо мной сидела живая женщина, взволнованно дышащая, готовая выполнить любой мой каприз, любое мое желание, любой вывих, любой маразм. И между нами стояло только одно, только одно разделяло нас — ее изнасилование. Только один рубеж. И я не мог преодолеть этот Рубикон. Этот Океан.
Мы уселись на скамейке, и один сантиметр разделял наши бедра. Но он и есть тот рубеж, тот ров, который я не могу переступить.
Она задает нейтральный вопрос, пытаясь завязать разговор:
— Алеша, а что ты будешь делать летом?
— Поеду в Прибалтику.
— Со своей… н-невестой?
— Конечно, со своей невестой. Она меня ни разу не предала, ни на чьих коленях не сидела, «умирая от любви ко мне», ни с кем в губы не целовалась, ни у кого в рот не брала.
— Да, Алешенька, я все знаю, этому нет объяснения. Мне нет прощения. Можно я только поцелую тебя на прощание.
Кубок из золота с ядом я выпил до дна. Можно и так: кубок золотого яда… Дальше по тексту.
Она наклоняется, я отстраняюсь, она наклоняется еще и изнеженно, ласково целует меня в шею.
Поцелуй змеи…
Мы сидим с ней около ее дома. Вечер. Что-то горит на небе. Кажется, звезды…
— Когда ты хочешь, чтобы мы поехали? — спрашивает она.
— Вика, ты очень хорошая девочка. Но я не смогу с тобой поехать в Прибалтику.
— Почему? — вздрогнувшим голосом спрашивает она.
— Мне надо многое обдумать.
— Ты встретил кого-то?
— Не в этом дело.
— А в чем?
— Это ты и я. Понимаешь, должна быть какая-то алхимияво взаимоотношениях двоих. Если это любовь… А я не чувствую, не ощущаю…
— Я люблю тебя…
— Я знаю.
— Оттого ты так спокоен? И уверен.
— Нет. Я как раз никогда не мог понять твоего выбора. Я знаю, что у тебя много поклонников…
— Откуда ты знаешь? Я никогда тебе…
— Я ценю твои скромность и такт.
— Что еще ты во мне ценишь?
— Ты честная, талантливая, одаренная, приятная девочка. Невероятно помогающая и поддерживающая…
— Но всего этого недостаточно, чтобы любитьменя. Правильно?
— Ты мне очень нужна. Я рад, что встретил тебя. Ты мне очень помогла в один душныйпериод моей жизни. Ужасный, удушливый. Я думал, что все прошло и рана зарубцевалась, но ничего в жизни не проходит бесследно.
— Ты хочешь, чтобы я в Прибалтику поехала одна?