Лита
Шрифт:
— Я… опьянела и очень-очень захотела увидеть тебя.
— Значит, ты выпила, подзакусила и решила поехать ко мне — доразвлечься.
— Я соскучилась…
— Как ты очутилась в чужой квартире? Как?!
Она вздрогнула от моего вскрика.
— Они…
— Опять это слово «они»?
— Хорошо, я не буду говорить это слово.
— А ты не побоялась? Идти…
— Казались вежливыми и воспитанными. Там были их девушки, я уверена была…
— Ты уверенабыла?!
— Я думала… что заберу сумку
— А не пришло в голову зайти ко мне, и мы бы вместе пошли за твоей сумкой.
— Я боялась, что ты узнаешь и будешь меня ругать…
— А теперь не боишься?
— Уже хуже быть не может. Я боюсь только за тебя.
— Дальше что было, наверху? Когда ты поднялась?..
— Алешенька, не надо, я не могу… Я не хочу вспоминать…
— Чт'o было наверх'y? — отчеканил я.
— Ты же не хочешь этого знать. Я не помню, я была пьяна… Алешенька, хватит боли. Я все забыла.
— Я жду.
— Сначала… все сели в одной комнате, а меня завели в другую. Посадили в кресло, и я… заснула. Потом я проснулась, за дверью слышались смех, голоса. Неожиданно вошли двое, было темно, они подошли к креслу. Один из них сказал: теперь развлечемся и отпустим тебя домой. Я попросила сумку, они засмеялись. «Поцелуешь — получишь сумку».
Я сказала, что не хочу никого целовать. Он взял меня за волосы, а другой зашел сзади большого кресла. Мне сжали шею, я хотела закричать, второй закрыл мне рот ладонью. Они в мгновение раздели меня догола. Я не успела даже понять, что произошло. Я пыталась встать, но у меня не было сил. Мне стало страшно. Второй схватил меня за руки и прижал их к спинке кресла. Я услышала, как расстегивается молния. Я не верила… «Нет!» — закричала я, мне зажали рот губами. И на меня навалился раздевшийся первый. Мои ноги раздвинули, мои кисти держали, лапы сжали мои бедра, Я попыталась дернуться, вырваться, но в меня что-то вогнали. Я хотела вытолкнуть, но он распял меня. Я выключилась, потеряв сознание. Это было совсем не как с тобой…
Я вздрогнул.
— За дверью продолжался смех и шум. Там смеялись, когда меня насиловали. Я, честно, больше ничего не помню. Как все кончилось… Я очнулась, собрала вещи, я боялась даже одеваться там. В комнате, где смеялись, одна из девушек отдала мне сумку и сказала: иди отсюда и забудь все, что было. Я взялась за шею. Спросила, где моя цепочка. Ее сняли, когда я спала, или когда… Меня вытолкнули на лестничную площадку и захлопнули дверь. Я перешла к твоему дому, и папина знакомая открыла мне…
— Во сколько ты пришла?
— Около двенадцати, я не помню точно. Я не могу найти часы.
— Их тоже?..
— Я не помню, были ли они на мне…
— Хорошую ты себе компанию нашла. Молодец.
Слезы катились по ее щекам. Лучшая тушь тронулась.
— Это все, что случилось?
— Да.
— Ты мне все рассказала?
— Да…
— Как ты узнала, что тебя заразили?
Она вздрогнула.
—
— Я виновата. Хорошо, что тогда ночью ты не… перебил.
— Я спрашиваю, как тебязаразили, не надо обсуждать меня.
— Со мной говорила врач, которая их осматривала после ареста. При изнасиловании полагается медицинское обследование всех… Я спросила: как вы узнали, что он болен? Она ответила как. Он и не думал лечиться. Меня послали в венерологический диспансер по месту жительства. Там взяли мазок, и на следующий день врач сообщила, что меня заразили… Надо пройти курс лечения от…
Я стоял и не верил, я стоял и не верил в весь этот бред. Еще неделю назад невинная девушка больна венерическим заболеванием. Почему зло предвосхитило добро? Зло победило добро.
У меня задрожало в голове, ослабли колени, я опустился на лавку. Подальше от нее.
— Ты понимаешь, чт'o ты сделала?
Она кивнула неуверенно.
— Ты разрушила все, сломала. Когда все только начиналось…
Она всхлипнула, слезы полились с новой силой.
— Я не могу больше быть с тобой, Лита.
— Нет! — вскрикнула она и схватила меня за руки. — Алешенька, не бросай меня, не бросай, мой хороший. Я все сделаю для тебя, я замолю, я искуплю прощение.
Я встал.
— Это бесполезно, я никогда не прощу тебя. Тыодна виновата. Господи, почему ж так больно…
Она упала на землю и схватилась за мои колени.
— Не уходи, не уходи. Я тебя умоляю. Я вся изменюсь, буду жить и дышать одним тобою.
Мои руки опустились на ее голову, плечи затряслись. Прошло время.
— Алешенька, у меня для тебя еще одна неприятная новость…
— Что еще?!
— Нет, не бойся, я ничего не сделала. Следователь вызывает тебя для допроса. В шесть часов, прокуратура Гагаринского района. Он такой вязкий.
— Тот, что допрашивал тебя в отделении милиции?
— Это он.
— Значит, это тебе задавали вопросы… Ты опять солгала?
— Прости меня, я боялась, боялась, что ты узнаешь.
— А как ты могла разрешить своей сестре с ее любовником обманом заманить меня в венерологический диспансер. Чтобы меня ощупывал этот гадкий рябой сифилитик.
— Они сказали, что, может, это ты заразил меня. И надо проверить все контакты…
— И ты поверила, что я мог заразить тебя? Что я болен?!
— Нет, никогда, ни за что.
Она вздрогнула. Потом продолжала:
— Грязь… Господи, какая грязь. Почему ты должен быть в этом запачкан. Я преступница…
Я повернулся и стоял к ней спиной. Я не мог сделать шаг и уйти от нее. Я хотел уйти и не мог. Шаг. Я не мог сделать этот шаг…
Прокуратура Гагаринского района расположена в трехэтажном здании из красно-грязного кирпича.