Литературная Газета 6369 ( № 17 2012)
Шрифт:
Борька взял его и, пристально глядя мне в глаза, медленно выпил сок.
– Тебе, лунатик, лечиться надо. А за сок спасибо.
У нас с ним с самого нашего заселения в общежитие отношения не сложились. Не знаю почему, но жили мы уже почти полгода в состоянии взаимного раздражения и холодной войны.
– А где Лиля?
– спросил я сипло, отводя глаза. Взгляд этого монстра меня пугал.
– Какая Лиля? Какая Лиля?
– громкий его голос, словно эхо в тоннеле, прыгал по стенам
Я боялся поднять глаза. Но вдруг стало тихо. Я огляделся. В комнате я стоял один. Я подошёл к двери и потянул на себя. Она была заперта. Из замочной скважины торчал ключ. Я всегда запираюсь, когда бываю один в комнате. Я вздохнул с облегчением. Я всё-таки один. А это так хорошо. Я люблю одиночество. Я подошёл к кровати, взял в руки книгу и лёг.
* * *
Белый коридор морга. Женщина в белоснежном хрустящем халате подошла ко мне, загородив дорогу.
– Кто вас сюда впустил? Что вы здесь делаете?
– её бесстрастные круглые глаза смотрели на меня сквозь толстые стёкла очков с недоверием.
– Можно мне посмотреть на неё?
– А кто вы?
– Я? Я её друг.
– Друзьям нельзя.
– Я жених, почти муж. Дайте толь[?]ко взглянуть.
– Я заплакал.
О самоубийстве Лили я узнал не сразу. Её просто не было в тот день в институте, и в душе моей появилась какая-то тревога. "Что же она? Заболела? Или уехала куда?" Наши отношения с ней были немного странными. Иногда мы были как муж и жена, иногда - как старые любовники, а порой - как брат и се[?]стра. Трудно подобрать определение. Мы могли подолгу гулять с ней, звонить по каждой мелочи по телефону друг другу, делиться сокровенными мыслями. Но бывало - она переставала меня видеть, проходила утром мимо меня, даже не кивнув, могла быть весёлой и жизнерадостной целый день, но с другими, меня она словно не замечала. В таких случаях и я замыкался, переставал смотреть в её сторону, становился холодным и равнодушным. Конечно, у неё не было никаких обязательств сообщать мне о своей болезни или тем более предупреждать о своём отъезде куда-нибудь из Москвы. "Ну что ж, - думал я философски, - у каждого в Поднебесье своё дао. Нельзя принуждать человека к общению, если он не хочет".
Но отсутствие её в тот день было для меня особенно тягостно. "Да ты, друг, уж не влюбился ли серьёзно?
– насмешливо спрашивал я себя.
– Оставь в покое девушку, займись своими делами".
Но больше всего меня поразило то, что Ира, лучшая подруга Лили, ходила мрачная и с таинственным видом шепталась с "московским кружком" словно готовила покушение на президента России или на ректора института. "Что же происходит?" - не отступала от меня тревога, но тут сама Ира подошла ко мне и поманила молча в коридор. Сердце моё затрепетало.
– Ты ещё ничего не знаешь? Лиля наглоталась таблеток и умерла в больнице.
– Как это?
– растерялся я.
– Так. Она звонила мне, плакала, я ничего не поняла, - Ира затянулась сигаретой и виновато смотрела
– Говорила о каком-то подарке, который купила с тобой для кого-то. Это что за подарок?
– Книга. И что? Она подарила её?
– Я не очень поняла, так она там рыдала.
– Ира выбросила окурок и вздохнула.
– Надо было мне к ней поехать, да я тогда была занята.
– Она подарила эту книгу?
– Подарить-то она, кажется, подарила, да тот, по-моему, отказался[?] даже посмеялся над ней.
– И где она сейчас?
– В морге, наверное. Если её уже не забрали.
Её ещё не забрали. Лицо её было ужасно. Нежный живот разрезан до груди и грубо зашит.
– Что это? Что?
– подбородок у меня трясся как ненормальный, и я никак не мог его сдержать.
– Мы делали вскрытие. Так всегда делают.
– Медсестра торопливо укрыла её опять простынёй.
– Это обычная процедура. Успокойтесь, пожалуйста.
[?] Да, извините.
– Я быстро ушёл оттуда.
* * *
Стояло ясное весеннее утро. Я шёл в институт своим обычным маршрутом - по бульвару, разглядывая сидящих на скамейках. И вдруг увидел Лилю. Она шла мне навстречу в своей светлой курточке и, увидев меня, радостно улыбнулась и помахала рукой. Она подбежала ко мне и поцеловала при всех в губы, чего раньше никогда не делала.
– Где ты пропадал столько времени? Я так по тебе соскучилась, - она обняла мою руку и прижалась щекой к плечу. Мы зашагали вместе. Я шёл, дыша всей грудью глубоко и радостно, и смотрел на бледно-синее небо, исчирканное голыми чёрными ветвями старых деревьев бульвара.
– Лиля, Лиля, - заговорил я, задыхаясь от счастья.
– Как хорошо, что ты со мной.
Я посмотрел на неё, но рядом со мной никого не было. Я шёл по бульвару один. Один.
Я развернулся и пошёл назад, домой, туда, где под могучим дубом стоит маленькая избушка. А в той избушке есть огромный дубовый письменный стол, за которым я сижу ночью и пишу свой роман. Тихо открывается дверь, и в комнату в белой, длинной до пят ночнушке входит Лиля с подносом в руках.
– Ты не устал, милый? Я тебе кофе принесла.
– Спасибо, любимая. Я так ждал тебя.
Вспомнились стихи барда, нашего современника:
"Мы стояли на плоскости
с переменным углом отражения,
наблюдая закон, приводящий
пейзажи в движение,
повторяли слова, лишённые
всякого смысла,
но без напряжения, без напряжения".
Я сидел в кресле, держал за руку Лилю и читал ей стихи. Я был у себя дома[?]
Я был у себя дома.