Литературная Газета 6399 ( № 1 2013)
Шрифт:
В 1951 г. кто-то написал донос о застольной беседе, состоявшейся дома у Смелякова. Статья 58-я Уголовного кодекса: 25 лет лагерей. Так в судьбу поэта вошло Заполярье, отнявшее немало здоровья, что и сказалось на жизненном ресурсе. С женой Евдокией Васильевной, с которой прожил два года, Смеляков развёлся ещё в преддверии ареста, чтобы не подвергать опасности репрессий. Его 74-летняя мать, потрясённая посадками сына, скончалась в Москве в 1952 г.
В приполярной Инте зэк Смеляков добывал доломит. Не переставая, как считают и как следует из его стихов, верить в советскую власть, считая "перегибы" частностями.
В 1952
Не в чужеземном пределе, а в отчем краю,
не на плантациях дальних, а в нашей стране,
в грязной одежде раба на разводе стою,
номер раба у меня на согбенной спине.
Амнистия, без реабилитации, пришла в 1955 г. Спустя десятилетие он писал о влетевшей к нему в окно птичке, ставшей предвестницей освобождения:
До Двадцатого до съезда
жили мы по простоте -
безо всякого отъезда
в дальнем городе Инте.
Вроде простонародный частушечный хорей. Эдакое продолжение Тёркина. Без упоминания - как жили, почему именно там жили. Всё в подтексте. Блестящее исполнение. Великий звук.
Рассказывают, что лишь изредка, неохотно, по настойчивым просьбам близких Смеляков рассказывал о годах в плену и в советских лагерях, признавался, что его очень беспокоила разлука с матерью, её страдания и лишения. "А что до меня самого, то это всё ерунда, были бы чернила да то, что этими чернилами можно писать, ведь моим истинным увлечением всегда были и будут одни стихи, и хорошее стихотворение делает меня счастливым вопреки всему остальному".
Сносились мужские ботинки,
армейское вышло бельё,
но красное пламя косынки
всегда освещало её[?]
– писал Смеляков о "делегатке" в сороковые годы, как видим, уже тогда набрав колючего, но и жертвенного вселенского воздуха в лёгкие. Настолько порождённого жжением бытия, что указывать тут на "профессионализм", "мастерство" как-то и неловко. И по сути - сила жжения такова, что на задний план уходят политическая злоба дня, "красный" пафос, в коем мы все выросли.
Потом Смеляков скажет с нестираемой правдой прямоты о кладбище паровозов - ясно, но и метафорически:
Градусники разбиты:
циферки да стекло -
мёртвым не нужно мерить,
есть ли у них тепло.
Вторая семья, созданная Смеляковым с поэтессой и переводчицей Татьяной Стрешнёвой, была счастливой: вместе с супругой он как родного воспитывал её сына от первого брака.
В 1959 г. вышел поэтический сборник Смелякова "Разговор о главном". Пришли слава и официальные должности: член Правления СП СССР с 1967 г., Правления СП РСФСР с 1970 г., Председатель поэтической секции СП СССР. И высокие официальные награды: Государственная премия СССР (1967) - за цикл стихов "День России",
Показательно для его необыденной натуры: в период "разоблачения культа личности" в 1964 г. Смеляков вроде бы неожиданно написал стихотворение о могиле отца народов:
Над местом, где закопан он
без ритуалов и рыданий,
нет наклонившихся знамён
и нет скорбящих изваяний,
ни обелиска, ни креста.
ни караульного солдата -
лишь только голая плита
и две решающие даты,
да чья-то женская рука
с томящей нежностью и силой
два безымянные цветка
к его надгробью положила.
Это написал сиделец с десятилетним стажем ГУЛАГа?
Сто раз могу соглашаться с обличительной прокламацией моего земляка Чичибабина, тоже пятилетие отпахавшего в лагерях (в его стихах порой слышатся мне переклички со Смеляковым - и интонации, а то и темы). "Но как тут быть, когда внутри нас / Не умер Сталин?". Но отчего щемит сердце от последней смеляковской строфы про женскую руку, отчего эти "два безымянные цветка" побуждают вспомнить также Могилу Неизвестного ("безымянного") Солдата, с 1966 г. появившуюся за углом Кремлёвской стены, у которой покоится И. Сталин?
Популярность Смелякова в последнее десятилетие жизни была огромна. Изобильно выходили и переиздавались однотомники и двухтомники избранных стихотворений. "Строгая любовь" (1957, 1967), "Работа и любовь" (1960, 1963), "Разговор о главном" (1959), "Золотой запас" (1962), "Хорошая девочка Лида" (1963), "Милые красавицы России" (1966), "Роза Таджикистана" (1966), "Товарищ комсомол" (1968).
Многим (тогда вся страна была читающей) стали памятными строки "Если я заболею, к врачам обращаться не стану[?]", певшиеся и бардами - Ю. Визбором, В. Высоцким, А. Северным. Или стихотворение "Хорошая девочка Лида", которое, конечно, хоть и прорвалось окончательно в массы при посредстве фильма "Операция Ы", но и до того было на устах у молодёжи. Меня всегда занимало: отчего режиссёр Л. Гайдай (совместно со сценаристами или сам?) включил его в сюжет, да ещё и дав героине имя Лида? Настолько нравилось или это был некий продуманный шаг навстречу зрителю?
Стихотворение, почти на той же волне, что и тексты Э. Асадова, в каком-то первозданном порыве превозмогающее эстетический примитив, завершается, быть может, и безыскусной, но пронзительной строфой:
Пусть будут ночами светиться
над снами твоими, Москва,
на синих небесных страницах
красивые эти слова.