Литературная Газета 6408 ( № 11 2013)
Шрифт:
Овладев искусством чувственного запоминания, вы откроете новые грандиозные возможности своего мышления (что, по словам автора книги, очень приятно), перестанете всё путать и забывать, произведёте ослепительное впечатление на собеседовании с работодателем[?] и подтвердите правоту поэта: "О память сердца! Ты сильней рассудка памяти печальной".
Карина ЗУРАБОВА
Больше чудес
Больше чудес в рукаве не осталось
Поэзия Болгарии
Поэт, переводчик, издатель, беллетрист. Автор девятнадцати книг стихов и прозы. Создатель и первый председатель международного творческого объединения "Славянская литературная и художественная академия". Главный редактор журнала "Знаки". Директор на Балканах МАПП (Международн[?][?] ассоциаци[?] писателей и публицистов). Член Европейской академии литературы и искусства. Печатается в периодике Болгарии, а также на Украине, в России, Франции, Германии, Сербии, Греции, Польше, Швейцарии, Венгрии, Хорватии, Румынии, Македонии и др. Лауреат многих национальных и международных премий. Член правления Союза болгарских писателей.
Елка НЯГОЛОВА
ПРИЧАСТИЕ
В церковном дворе, где играли когда-то
И детство держали в ладонях заката,
Нам что-то шептала тогда шелковица
Про тайные знаки. И бледные лица
Почти что вплотную приблизив
друг к другу -
Истории страшные плыли по кругу.
А звёзды, похожие на муравьёв,
Сновали по небу в кустах облаков.
В церковном дворе в безутешной надежде
Встречают весталки меня, как и прежде.
Их души светлы и легки без печали
(Как будто бы жизнь из меня вынимали).
И шепчут историю страшную тут же,
Срывая дыхание. Кружат и кружат.
Иду, как и раньше, по этой тропинке,
Но только теперь я для них невидимка.
Иду по траве, где сверчки притаились,
В лохмотья их платья давно превратились
И губы синеют от той шелковицы,
Молчит под стр[?]хою какая-то птица,
Пернатый дьячок. Освящает молчанием
Всё детство моё, что стремится
Обратно, где пишется с буквы заглавной
История жизни моей православной.
Перевод Елены ИВАНОВОЙ-ВЕРХОВСКОЙ
МОНОЛОГ ИЛЛЮЗИОНИСТКИ
Что толку, что истина прячется близко?
На чай пригласить её - сбросить усталость?
Что толку - жить жизнью иллюзионистки,
Раз больше чудес в рукаве не осталось?
И только убитый в упор белый кролик -
С улыбкой достану его я оттуда.
Жизнь слепит фальшивою рампой, поскольку
Уже не осталось надежды на чудо.
Пусть истину высветит лучик софита,
Никто не заметит рождения мифа.
Ну что ж, что любому я - книгой-
раскрыта?
–
Живите спокойно - я вовсе не рифма.
Опять рукава поменяю и маски -
Друзья мне простят эту детскую шалость.
Они так мне верят, как верили в сказки.
А прочее? Ветру оставим, пожалуй.
СОЛНЕЧНЫЙ КОЛОДЕЦ
Водой переполняются колодцы.
Какой-то одуванчик шапкой машет.
И дерево стремится поклониться
земле благословлённой нашей.
Земле, впитавшей песни нашей речи, -
кто скажет, что в крови нет вспышек молний,
когда возносятся каштанов свечи,
а птицы вдруг становятся безмолвны.
Они, быть может, шёпотом воркуют,
Возносятся молитвенные требы
за наши слёзы в пятницу Страстную,
когда ты сам себе и крест, и небо.
Расшатанную лестницу ты всё же
поднимешь к свету, с мраком спорить смея...
Мрак утянуть назад за руку может.
В глазах у одуванчика темнеет...
Любимый поцелует так поспешно -