Литературная Газета 6431 ( № 38 2013)

Литературная Газета Литературка Газета

Во время боя Неверовский получил ранение в ногу. Остался в седле, даже несмотря на требование корпусного командира немедленно отправиться в тыл. Он чувствовал, что воинский долг его ещё не исполнен, не мог покинуть поле боя. Генерала смогли доставить в госпиталь только после того, как он потерял сознание. И то пришлось пойти на хитрость. Командир корпуса барон Сакен вытребовал Неверовского к себе на срочный совет. И лишь в штабе корпуса Дмитрий Петрович позволил снять себя с коня.

Он жил ещё несколько дней. Перенёс без наркоза страшную боль во время операции по извлечению французского железа и собственных раздробленных костей из ноги. С третьей

попытки всё лишнее из раны убрали. Но от гангрены спасти уже не смогли. Дмитрий Петрович ушёл из жизни 2 ноября 1813 года в немецком городке Галле. Последними словами генерала, находившегося уже в беспамятстве, были: «Вперёд! На штыки!!!»

Прошло несколько месяцев. В Галле наладилась вполне мирная жизнь. И вдруг по осени в городок вошли русские роты. По развевающимся знамёнам и барабанному бою знающие сразу могли определить: идёт лейб-гвардии Павловский полк. Тот самый, что назывался Павловским гренадерским, когда им командовал Неверовский. Полк свернул к местному кладбищу, где покоился прах генерала, и после поминальной молитвы прошёл мимо могилы в парадном строю.

Русская армия возвращалась домой. Павловцы шли походным порядком по намеченному в штабах маршруту, но испросили разрешения сделать крюк. Через Галле…

Впрочем, может быть, это были и не павловцы. Пишут, что через Галле прошла вся 27-я пехотная дивизия...

Михаил БЫКОВ

Теги: Дмитрий Неверовский , 1813 год

Тогда, под Лейцпигом, под Дрезденом...

Храм-памятник русской славы в Лейпциге

Военная кампания русской армии 1813 года остаётся в дальнем чулане народного сознания. Её воспринимают как второстепенный эпилог к Отечественной войне 1812 года. Когда мы поём "Наши деды - славные победы!" – мы не имеем в виду Битву народов под Лейпцигом, а ведь это была кульминация наполеоновских войн.

Вообразим: если бы Наполеон получил возможность воспитать новую Великую армию – Россия опять получила бы на границах грозного соседа. А то и новое вторжение. И героический 1812 год тогда вспоминался бы как один из эпизодов в череде войн.

Двухсотлетие сражений 1813 года у нас вспоминают только историки и знатоки Германии. А в Европе не забыли, но постарались заретушировать роль России в той кампании. А роль была – главнее некуда. Император Александр I выступил в роли инициатора новой большой европейской войны, а Россия стала доминирующей силой в коалиции. Все сражения 1813 года – русские сражения. Лучше всех это понимали французы. Это русская армия, закалённая на Бородинском поле, освободила германские государства от захватчиков и предопределила будущее объединение Германии.

Сегодня, когда немцы и англичане вспоминают о Лейпциге и Дрездене, императора Александра I почти не упоминают, хотя его роль в устройстве Европы после наполеоновских войн была определяющей. Но удивляться тут нечему – что взять с европейцев? Но вот почему невозможно припомнить ни одной отечественной кинокартины, посвящённой событиям 1813 года? Мы разбрасываемся «звёздными часами» нашей истории, которые прикарманивают другие.

Конец лета и начало осени 1813 года решили судьбу всеевропейского противостояния.

Две битвы, а между ними – несколько недель напряжённых,

нервных манёвров и сражений, в которых русская армия снова показала себя непобедимой. Дрезден подарил Наполеону надежду и стал последним его крупным и несомненным военным успехом. Лейпциг считается очередным «началом конца» неугомонного завоевателя.

Дрезден к тому времени стал главной базой наполеоновской армии в Германии. Терять его Наполеон не желал. Быстрые действия Наполеона привели в состояние растерянности австрийского фельдмаршала Шварценберга, командовавшего самой крупной армией союзников – Богемской. Русско-прусская армия под командованием Барклая входила в состав Богемской. Но тут же присутствовал и император Александр I... Участник того похода, будущий выдающийся военный историк А.И. Михайловский-Данилевский писал:

«Всего неприятнее был недостаток в единоначалии, ибо тут присутствовали три монарха и каждый окружён советниками, подававшими мнения, не редко противоречащие, а главнокомандующий князь Шварценберг не имел довольно веса, чтобы согласовать всех и принять такие меры, которые бы всех удовлетворили. Место, где стояли монархи с штабом своим и конвоем, уподоблялось шумному народному совещанию».

Напомним: в 1812 году Шварценберг командовал австрийским корпусом в составе... Великой армии Наполеона, сражавшейся против русских. Правда, действовал он осмотрительно, по отношению к французам – почти предательски. И всё-таки воевал под знамёнами Бонапарта. Вряд ли русские генералы могли забыть об этом во имя дипломатического компромисса.

Не только в Богемской армии власть получили полководцы, не раз битые Наполеоном. Западноевропейские полководцы получили много власти, а на поле боя всё зависело от русских частей.

После Дрездена французы отбросили Богемскую армию и едва не добились раскола в рядах союзников. Лейпциг спас честь коалиции. В грандиозной четырёхдневной битве союзникам удалось сломить сопротивление французов, но лишь ценой немалых потерь. Историческое наименование сражения нашёл полковник прусского генерального штаба барон Мюфлинг: «Четырёхдневная Битва народов под Лейпцигом решила судьбу мира», – напишет он в донесении. Крылатые слова!

Наполеон отступал во Францию. Там развернутся события 1814 года...

За что же сражалась Россия в 1813-м? Дипломатическое объяснение в те годы было хорошо известно: Россия стремилась к восстановлению законного порядка, то есть к спасению европейских монархий. Главный противник – революция, то есть борьба с престолами – королевским и церковным. Был здесь и личный подтекст: император Александр I после июня 1812-го относился к Наполеону как к личному врагу. Им двоим было тесно на континенте.

Но нельзя не учитывать и объективную, стратегическую необходимость уничтожения Великой армии. Завоевательные планы Наполеона затрагивали интересы России. Через год-другой после неудачного русского похода он мог обрести необоримую силу. Современники знали гений великого мобилизатора. Не раз Наполеон «из ничего» собирал стотысячные армии.

Известны аргументы критиков победного похода. Только история суровее благонамеренных построений: никто не гарантировал России покойного благополучия в изоляции от большой политики. А после Битвы народов горизонты политических возможностей для империи значительно расширились. Другое дело, что дипломаты императора Александра не слишком рационально воспользуются ресурсами Священного союза. Умами наших политиков овладеет опрометчивая самоуверенность.