Литературная Газета 6473 ( № 30 2014)
Шрифт:
Сергей Шестаков
Она ему пишет: «здравствуй, всё хорошо.
Твоё письмо пока ещё не дошло.
Мне снова стали сниться цветные сны.
Отсюда не видно ни одного окна,
Никто не скажет – я чаще всего одна,
Но, кажется, это верный симптом весны».
Она ему пишет: «знаешь, мой дорогой,
Я эту комнату помню совсем другой.
А внуки давно засыпали старый пруд,
По осени жгли листву и спалили сквер,
Из
Впрочем, их тоже пропьют или продадут».
Она ему пишет: «всё своим чередом.
На прошлой неделе дочь заложила дом,
Но денег не хватит даже долги раздать.
Вчера в саду зацвела твоя алыча.
Пока хватает бумаги и сургуча,
Пока жива, я буду тебе писать...»
«...Вот, дура старая, выжила из ума.
Строчит, зараза, в сутки по три письма!
Да благоверный в раю их читать ослепнет...»
Сиделка сплюнет, лист поднеся к огню,
И край подола бережно отогнув,
Одним движеньем сбросит горячий пепел.
РУКОПИСИ ГОРЯТ
«Стихами я печку топлю»
Памяти поэта Анатолия Илларионова
Нынче такая зима, как в последний раз, –
Стоит ли тратить силы в такой глуши?
Сшей мне из тёплой шерсти десяток фраз,
Если не можешь – бог с ним, хоть напиши.
Я здесь – легко, без надрыва, да и к чему
Гром откровений в краю индевелых мхов.
Знаешь, пока я слушаю тишину –
Может, навяжешь мне потеплей стихов...
Этот глухой, безжизненный звукоряд
Лечит от всех недугов и прошлых слёз.
...Как хорошо, что рукописи горят.
Если б не это, я бы совсем замёрз.
ГОЛУБЯТНЯ
Если что от меня и останется – не ищи.
Вечность не стоит минуты сна. Бесконечность – шага.
Помнишь белую голубятню? Вот от неё ключи.
Будет легко – танцуй.
Больно – плачь.
Тяжело – кричи.
Лихом не поминай. И вообще поминать не надо.
Если что обо мне и спросят – скажи, как есть:
Мол, отошёл на минутку к колодцу. Сказал: «Не ждите».
Там он – махнёшь рукою за дальний лес –
Вон до той радуги,
после – влево,
потом окрест
и до самой весны, не сворачивая, идите.
Если кого и возьму с собой – то тебя.
В каждой строке, в каждой ноте отпетых с тобою песен.
Кстати, от голубятни слева не вырывай гвоздя
Просто – да мало ли –
Всяко бывает
Я приходя
Там оставляю ключи. Не вернусь – ну, другой повесит...
ГОНЧАР
Сними корявый нимб, купи гончарный круг.
Ремесленнику с рук халтурный обжиг сходит –
Творцу же никогда ничто не сходит с рук.
А в прямоте своей земная ось наклонна.
И мир ей дан в упор, как грифелю – доска.
Но средоточьем всех амбиций Вавилона
Ты лепишь куличи из мокрого песка.
А впрочем – суета. Бери смелей и выше,
В растянутом трико взойди на горний трон.
И ежели пророк отечеством не вышел –
Так то у нас, творцов, позвольте, испокон.
Но припадает жизнь на все четыре лапы,
И, плоская, бежит из-под ноги Земля...
Ложись черновиком под свет зелёной лампы,
Доверив гончару начать тебя с нуля.
И разве что теперь, под бреющим полётом
Тончайшего резца, пронзящего вот-вот,
Неизданный никем, но тёртый в переплётах
Оденешь, наконец, последний переплёт.
Рядами корешки глядят с широких полок,
Под скрип земной оси развёрнуты торцом.
Работает гончар – и танец глины долог.
И обжигая Мир, он кажется Творцом.
Сергей НИКОЛЬСКИЙ,
ГРОНИНГЕН, ГОЛЛАНДИЯ
* * *
Поменять расписное, цветное на серое.
Поселиться в сарае без света и радио,
не узнав, чем закончилась пятая серия.
Не узнать, чем закончится смута в Ичкерии.
Никого не печаля и сильно не радуя...
Покупать мешковатое, чтобы не меряя.
Позабыть про людей из-за сильного голода.
Испугаться, что пять, а ещё не прополото.
Жить и жить, где никто за меня не поручится,
где не видно Америки вместе с Европою,
всё равно мне от смерти сбежать не получится,
а от жизни попробую.
* * *
Не забыть ему небогатой событьями,
спокойной, покатой, прямоугольной
не освещённой софитами и окольной,
незащищённой жизни.
Которая продолжается,
потому что что-то жарится на плите,
потому что надо успеть к открытию
и жена у зеркала наряжается.
Не забыть про детей, которые в темноте
рассказывали страшное про отлитую