Литературная Газета 6488 ( № 46 2014)
Шрифт:
В последнее время "ЛГ" часто публикует большие подборки поэтов Крыма и Новороссии. В так называемом государстве Украина эти люди никому не были нужны. Они не вписывались в жовто-блакитный культурный ландшафт, попадая в разряд «чужеродных» элементов. А вот нам есть до них дело, как есть дело до всех людей, так или иначе относящихся к Русскому миру.
Познакомить читателей «ЛГ» с поэтами, так долго пребывавшими в изоляции, - наша прямая обязанность. Это очень разные авторы, у каждого своя
Любовь ВАСИЛЕНКО,
Керчь
***
Война, довлея опытом
вылущиванья глаз,
в расход серпов и молотовых
списывала нас.
Нечаянность пацанчиков
чужой виною пасть,
из гаубиц и танчиков
иссучиваясь всласть,
фривольно мины сеяла,
рвала за пядью пядь.
А смерть ждала и верила
бесславнейшею стать,
в славянские угодия
вгрызаясь, как в своё.
За верность БогоРодине,
от мира не сего.
Бараков-баррикадушек
барокко-рококо...
Братишек-обознатушек
забвенье глубоко.
Там, где-то на окраине,
над пропастью во лжи,
точат-точат сакральные
булатные ножи,
кипят котлы кипучие,
горят, горят огни...
А ты же не по случаю
надежду сохрани
для Авеля и Каина,
спасенья ради, для
прощенья и раскаянья
в безбожье бытия.
Балаклавская ночь
Хамелеон залива –
шпагоглотатель солнц –
смолянеет лениво
млечнейшим из обжорств[?]
Недообедав небом, –
пропадом,
как метро, –
звёздного хвостоеда
ящерное нутро
где-то протяжно дышит,
огненно чешуясь…
И чем бездонней,
тем выше
светопаденья час…
И чем страшней,
тем краше
древности оселки:
крылья отвесных башен
выветренно легки…
Галина СКВОРЦОВА,
Симферополь
***
Печень – ворону,
Сердце – ворогу,
А тебе – мой мятежный пыл,
Крым мой ласковый,
Во все стороны
Разметавший тревогу крыл.
Болью всполота,
Кровью полита
Красота ненаглядной земли.
Крым мой солнечный,
Твоё золото –
Разноликие дети твои.
Я
Золотиною,
Малой толикой жарких щедрот
Остаюсь с тобой,
Неделимый мой,
Присягнувший на крымство, народ.
Я возвращаюсь
Я возвращаюсь к старой-старой двери,
Всё возвращается, когда приходит срок,
В речное русло – мартовский комок
Из мест зимовий: птицы, рыбы, звери,
Планеты, звёзды, творческие рвенья –
В края неисчерпаемых мерил…
И это крошево из наивысших сил –
Для роста Древа Жизни удобренье.
В нём всё имеет свой секретный код –
Все теоремы, детские считалки,
Вожди эпох, дворцы, трущобы, свалки
И времени неистребимый ход.
Итак, в стремленье – правда: света к мгле,
Поэта – к внутренней свободе слова,
В стремленье сложного на поиски простого,
Деревьев – к небу, а дождя – к земле,
Заката солнца – к новому восходу…
И вот явленья исключают тайный смысл.
Трава в тумане, белом, как кумыс,
И голый мальчик, прыгающий в воду,
И на воде – сигнальные круги…
То позывные космосу навстречу,
То знаки из далёкого далече
О приближении космической пурги…
***
Когда была жива Мечта,
Ходили с нею мы на равных:
Мы птиц ловили своенравных,
Чтоб выпустить в своём саду,
Вплетали в косы лебеду,
Мы лешего в пруду искали,
Моря – по-новому назвали,
Впрягали в сани облака
И пили млечный сок, слегка
Впитавший вкус победной стали.
Михаил МИТЬКО,
Симферополь
***
Под небом декабря
Следы дурной зимы:
Промокшие поля,
Озлобленные мы.
До неба только шаг,
Но тучи – как забор.
И утомляет враг,
И без добычи вор –
Ведь счастье не украсть,
А песни глохнут здесь,
И раздражает власть,
И хочется поесть.
Но вижу я вдали
Сквозь дождь и облака
Из лета корабли
И замки из песка.
***
Рокочут грозовые облака,
Откинуты небесные засовы,
Летит на землю буйная река –
Смывает грязь и омывает кровы.
Чтоб после, вдруг, в звенящей чистоте
Расслышалось звучавшее когда-то:
«Вернитесь со щитом – иль на щите!»
И тихо: «Я молюсь за вас, ребята...»
***