Литературное произведение: Теория художественной целостности
Шрифт:
31. Словарь древней и новой поэзии… Ч. 2. С. 404.
32. Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского литературного языка 30– 90 гг. XIX в. М.; Л., 1965. С. 463.
33. Гегель Г. Эстетика: В 4 т. Т. 3. С. 394—395.
34. Карамзин Н М. Что нужно автору // Хрестоматия по русской литературе XVIII в. М., 1965. С. 799. «Большое эмоциональное напряжение прозы, постоянный акцент на интонационно-выразительных единствах речи, периодическое построение фразы, мелодичность, богатство экспрессии отвечали главной эстетической установке автора „Бедной Лизы“ – созданию идеального мира человеческих чувств», – верно пишет Ф. З. Канунова (Из истории русской повести конца XVIII – первой трети XIX в.: Автореф. дис. … док. филол. наук. Томск, 1969. С. 16).
35. Маймин Е. А. Пушкин о
36. См., напр., типичное метафорическое уподобление из статьи В. Станевич: «Если ритм стихотворения – единый поток, то ритм прозаический – многоводная система, разбегающаяся притоками и ручьями…» (СтаневичВ. О. Ритм прозы и перевод // Вопросы художественного перевода. М., 1971. С. 114). Интересно противопоставление ритмики «Бювара и Пекюше» Флобера поэтическим текстам у М. Граммона: «… в то время как коротким фразам Флобера предшествуют и следуют фразы, отличающиеся по ритму, в поэзии каждая пьеса… ритмована однообразно» (Grammont M. Le vers francais, ses moyens d"expression, son harmonie. Paris, 1923. P. 475). Ср. выводы из экспериментального исследования В. Паттерсона: «Речь воспринимается как ритмически-прозаическая настолько, насколько перемещение и нарушение преобладают над соответствием между расположением акцентов и субъективных временных интервалов. Когда преобладает соответствие, речь воспринимается как ритмически-стиховая» (Patterson W. The rhythm of prose. Columbia Univ. Press, 1916. P. 91).
37. Бестужев-Марлинский А. А. Новый русский язык // Полн. собр. соч. СПб., 1839. Т. XII. С. 74.
38. Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1974. С. 171.
39. Пушкин А. С. Полн. собр. соч. М., 1936. Т. 5. С. 254—255.
40. См. об этом: Кожевникова К. Спонтанная устная речь в эпической прозе. Universita Karlova. Praha, 1970.
41. Вопросы литературы. 1965. № 8. С. 89.
42. Там же. 1968. № 4. С. 194.
43. Лежнев А. З. Проза Пушкина. М., 1966. С. 128.
44. «Любой текст членится на соподчиненные синтаксические отрезки, но в стихотворном тексте с этим членением сочетается членение на стихотворные строки и на более крупные и мелкие, чем строки, стиховые единства. Это второе членение то совпадает, то расходится с первым, создавая бесчисленные возможности рит-мико-синтаксических соотношений. Эта двойственность, эта соотнесенность двух членений – основной признак стиха. Поэт и членит стихотворение на стиховые строки так, чтобы создавались нужные соотношения, но там, где второе членение не маркировано (графикой, рифмовкой и т. п.), мы не можем утверждать, что имеем дело со стихами … Свободный стих – это стих, в котором нет никаких постоянных признаков стиха, кроме общего признака двойной сегментации текста» (Бухштаб Б. Я. Об основах и типах русского стиха // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. XVI. 1973. С. 110—111).
45. Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка. С. 40.
46. Томашевский Б. В. О стихе. Л., 1929. С. 309—310.
47. Шагинян М. С. Об искусстве и литературе. М., 1958. С. 44.
48. Семенцов В. С. Ритмическая структура поэтического текста на примере анализа Бхагавадгиты: Автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 1972. С. 15.
49. Характерно, что наиболее ритмически выделенными отрезками речевого движения («литавридами», по терминологии С. П. Боброва) в стихе часто являются строки с максимальными отклонениями от метрической схемы, а в прозе – отрывки с максимумом внутренней симметрии и различных повторов. Да и в более общем смысле слова поэтическая диалектика свободы и необходимости не раз заставляет вспомнить о формотворческих функциях «порядка» и его нарушении в поэтическом целом. Не случайно, например, жанровые «строгие формы» являются почти исключительно принадлежностью поэзии, «строгая форма» здесь не только не сковывает поэта, но является необходимой основой для подлинно поэтически свободного высказывания. А в прозе «готовые» жанры чувствуют себя гораздо менее уютно, самый прозаический жанр – роман – принципиально «становящийся» жанр (М. М. Бахтин). Конечно, здесь есть своя устойчивая основа, но иная, нежели в поэзии.
50. Левин В. И. Линейность речи и ее преодоление // Летняя школа по вторичным моделирующим системам: Тезисы. Тарту, 1968. С. 55.
51. Русские писатели
52. Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма. Кн. Одоевский В. Ф. М., 1913. Т. I. Ч. 2. С. 298.
53. О разных формах этого отношения в двух типах повествования – с установкой на сюжет и установкой на сказ – см.: Гофман В. В. Фольклорный сказ Даля // Русская проза. Л., 1926; Ким Л. Л., Малисова В. Н. Традиционные типы повествователей в русской прозе // Науч. тр. Ташкентского гос. ун-та. Вып. 412. Ташкент, 1972; Ма-лисова В. Н. О языковых сигналах образа автора-повествователя в художественном произведении // Там же.
54. Федин К. Писатель. Искусство. Время. М., 1957. С. 387.
55. Слово и образ. М., 1964. С. 230—231.
56. Современная книга по эстетике. М., 1958. С. 212.
57. Бицилли П. М. Творчество Чехова. Опыт стилистического анализа. София, 1942. С. 59—60.
58. Станевич В. О. Ритм прозы и перевод. С. 83.
59. Гей Н. К. Ритм, время и пространство в системе художественного познания // Симпозиум «Проблемы ритма, времени и пространства в литературе и искусстве». Л., 1970. С. 8.
60. См. о ритме прозы как о «выступающем во внешней форме содержании, выраженном в соответствии с имманентными законами языка» в вышеуказанной статье: Fulleborn U. Das deutsche Prosagedicht. S. 12.
61. См. об этом: Lefebve M.-S. Structure du discourse de la poesie et du recit. Neuchatel, Bacouniere, 1971. Автор усматривает решающую разницу между поэзией и повествованием в том, что поэтический язык непосредственно отсылает к образному смыслу, а прозаическое повествование опосредованно, через «диегезис» – предметный слой произведения, обладающий пространственно-временными измерениями и возникающий в процессе рассказа о людях и событиях.
62. Лосев А. Ф. Эстетическая терминология ранней греческой литературы // Учен. зап. МГПИ. Вып. 4. Т. XXXIII. 1954. С. 229.
63. Цит. по кн.: Вейман Р. Новая критика и развитие буржуазного литературоведения. М., 1965. С. 383.
64. Принципиальное обоснование этой связи со ссылкой на экспериментальное доказательство вывода о том, что «существуют интонационные инварианты (инто-немы), коррелятивные ситуации», см. в статье Жинкина Н. И. «Сегментарные и просодические компоненты языка» (Poetics. Poetica. Поэтика. Варшава, 1961. С. 79). Здесь же говорится о том, как «интонация может быть вписана в текст», и о том, что «список правил записи интонации достаточно строго определен в поэтике» (с. 80—82).
65. Русские писатели о литературном труде. Т. 4. С. 489.
66. Там же. Т. 2. Л., 1955. С. 111.
67. Принципиальную противопоставленность поэтического целого «Евгения Онегина» и прозаических произведений Пушкина отмечает С. Г. Бочаров: "В романе в стихах… композиционной осью является всеобъемлющий образ "я"… Мир героев охвачен миром автора, миром "я", мир героев как бы предопределен этой лирической энергией и является ее функцией… Собственное единство мира рассказа, события, без авторского "я" как всеобъемлющего начала и предпосылки, – единство пушкинской прозы. Это и есть ее смиренное лицо, подчинившееся действительности и простому повествованию, отрешившееся от своего «первого лица» как «начала». …Одинаково важно и то, что прямое "я" исчезло и растворилось в повествовании, и то, что безличное повествование таит в себе скрытую личность… как «внутренний жар и огонь», по слову И. Тургенева в его пушкинской речи. Протеический этот субъект без точно очерченной «субъективности» запрятан в самом прозаическом тексте, в порядке слов, строении речи" (Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. С. 107—114). См. также обоснованное противопоставление в этом плане повестей Марлинского и Пушкина в работе М. В. Яковлевой «О содержательности жанра повести». У Марлинского «художественная целостность создается не единой авторской концепцией, а единством повествовательного тона. „Эстафета“ рассказчиков … создает единый образ сознания светского человека с романтическим мироощущением. Повесть Марлинского воздействует на читателя более своим лирическим тоном, чем эпической концепцией действительности. А в „Выстреле“ Пушкина выявляется стройная и глубоко содержательная концепция русской действительности 30-х годов XIX века и человека, в ней живущего … Каждый характер в повести становится обнаружением основных тенденций общей жизни, воссозданной Пушкиным в подробностях ее культурно-исторического развития» (Проблемы литературных жанров. Материалы межвузовской конф. Томск, 1972. С. 16 —17).