Литературное произведение: Теория художественной целостности
Шрифт:
III. ДИАЛОГ И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЦЕЛОСТНОСТЬ
Основы диалогического мышления и его культурно – творческая актуальность
В этом разделе пойдет речь об общих основаниях диалогических концепций М. Бахтина, М. Бубера, Ф. Розенцвейга и О. Розенштока-Хюсси. Конечно, различия и разногласия этих мыслителей многочисленны и несомненны, и об этом немало написано. Но все же это расхождения и споры об оттенках в пределах единого диалогического цвета, – хотя надо заметить, что об оттенках почти всегда спорят больше и острее, чем о цветах. Я же хотел бы сказать, – пусть с некоторыми спрямлениями и упрощениями, – о своеобразном теоретическом интеграле, который одновременно и содержит исток множественности диалогических концепций, и определяет предел
И первой такой общностью для мыслителей-диалогистов является, на мой взгляд, их ориентация на «большое время» и не укладывающуюся ни в какой реально-исторический масштаб полноту бытия, «полноту космического и человеческого универсума» (М. Бахтин), которая мыслится, продолжая его высказывание, как «последнее целое», «мир», «действительное единство бытия» 1 . Это, конечно, общефилософская ориентация, но для всех диа-логистов, в самом имени и главном теоретическом понятии которых акцентируется множественность, одновременно очень важно, что первоначальное действительное единство бытия есть и оно должно быть основой подлинно «первой философии», а что оно есть, что именно собою представляет, дано оно или задано для человеческого осознания и осуществления, – это уже следующие вопросы, и на них-то как раз могут даваться различные ответы.
Но первоначальное единство бытия есть, и в этом мыслительном истоке диалогисты положительно противостоят кризисному разрыву этого единства на многочисленные «половинки», равно неспособные заменить собою жизненное целое, – разрыву, загоняющему людей в магнитную ловушку самоуничтожения, ибо «единственным дьяволом является тот, кто строит идеологию на дьяволе и делит человечество на спасенных и погибших» 2 , – это обобщение одного из современных философов Ш. Розенберга не только очень выразительно, но и, по-моему, вполне точно.
Смысл и факт, «теоретический мир культуры» и жизненная практика в «философии поступка» М. Бахтина, «чистая трансцендентность» и «чистая имманентность» у Ф. Розенцвейга, идеальное бытие – реальная повседневность, Я, полностью растворенное в мире, – мир, полностью заключенный в Я , дух-природа, жизнь-смерть, коллективизм-индивидуализм, ассимиляция-национализм, рабство-бунтарство у М. Бубера, – вот далеко неполный перечень антиномий, анализ которых в трудах создателей диалогического мышления проясняет сходные структурные отношения одновременно и противоположных, и подобных «половинок», которые как бы ни были разделены, все же, по словам М. Бубера, «в самом существенном суть итог и проявление одного и того же состояния» 3 . Особенно значимым в этом анализе является то, что равно неплодотворными и нежизнеспособными оказываются и утопическая человеческая общность, которая исключает индивидуальную свободу, и обособленный индивид как единственная реальность человеческого существования. В мире, где «не только ускользнули боги и Бог, но и блеск божества во всемирной истории погас» 4 , – таков беспощадный диагноз М. Хайдеггера в его интерпретации слов Ф. Ницше «Бог мертв», – в этом мире человек не может не быть бездомным и одиноким, но одновременно в своем подлинном существе человек, с точки зрения диалогистов, и не может быть полностью и абсолютно одиноким.
Глобальный кризис и глобальное раздвоение жизненного целого, о котором я только что говорил, осознавалось разными мыслителями «на рубеже веков» и порождало поиски «третьей реальности», разрешающей противоречия или стоящей над ними. В русле такого рода «третьей реальности» порою рассматривают и диалог, и диалогическое мышление. Однако при этом не всегда учитывается общезначимый для создателей диалогического мышления акцент на онтологической природе и бытийно-событийной первичности диалога, его актуальной причастности к тому самому первоначальному един-ству-первобытию, первомысли и первослову, которое было в начале.
Единодушные в утверждении действительного единства бытия диалоги-сты единодушны и в том, что единство это нигде, ни в ком и ни в чем полностью натурально невоплотимо и несводимо ни к какой единственной субстанции
Космологическая теория древней Греции и современный натурализм выводят существование Бога и человека из мира, теология Средневековья выводит человека и мир из Бога, а антропологическая современная эра, особенно в форме идеализма, имеет тенденцию выводить Бога и мир из сознания, следовательно, из человека. Между тем, каждый из этих трех первофе-номенов: Бог, мир, человек – представляет собой, по Ф. Розенцвейгу, «конкретную, единственную в своем роде реальность, незаменимую двумя другими реальностями, тоже единственными в своем роде и незаменимыми» 5 .
А глубинное единство всего сущего проявляет себя не через какое бы то ни было единственное воплощение и не через единую теоретическую сущность, а только лишь через отношение – общение Бога и мира (Творение), Бога и человека (Откровение), человека и мира (Спасение). Это один из самых отчетливых примеров формирования единого диалогического контекста утверждений о том, что «вначале было отношение» 6 (М. Бубер) и что отношение-общение оказывается онтологически первичным как первоначальная реальность человеческого бытия. «Само бытие человека (и внешнее, и внутреннее) есть глубочайшее общение. Быть – значит общаться» 7 , – так утверждается эта первоначальная реальность у М. М. Бахтина.
Не только в обыденном, но и в научном сознании отношения предполагают первоначальное существование каких-то явлений или субстанций, определенным образом относящихся друг к другу. А у авторов, которых я только что процитировал, а также у других, близких им мыслителей, – и это одна из самых общезначимых диалогических идей, – отношение утверждается как нечто принципиально первичное, как первоначальная реальность, которая порождает тех, кто различным образом друг к другу относится. "Ни одиночка как таковой, ни совокупность как таковая не являются фундаментальными фактами человеческой экзистенции… Фундаментальным фактом человеческой экзистенции будет человек с человеком, – разъясняет это онтологическое основание диалогизма М. Бубер. – Эту сферу, возникшую с тех пор, как человек стал человеком, я называю сферой «между» . Эта искомая величина является первичной категорией человеческой действительности. «Между» – не вспомогательная конструкция, но истинное место и носитель межчеловеческого бытия. По ту сторону субъективного, по ту сторону объективного, на узкой кромке, где встречаются "Я" и «Ты», лежит область «между». Мы приблизимся к ответу на вопрос, что есть человек, после того, как научимся видеть в нем существо, в чьей динамической природе и органической способности быть вдвоем совершается и опознается встреча Одного и Другого" 8 .
Итак, «первичная категория человеческой действительности» – это бы-тие-между как отношение-общение, которое и предшествует выделению и обособлению общающихся, и необходимо его предполагает. И поскольку первоначальное единство Я-Другого как энергия общения предшествует их саморазвивающемуся обособлению, то и отношение их оказывается онтологически первичным. Так что «настоящее отношение возникает только между настоящими личностями» не в том смысле, что настоящие личности предшествуют отношению, – первоосновой здесь является «бытие-между». Оно не внеличностно и не внутриличностно, а межличностно, и это первоначальное единство внутренне неотрывно от разделения, саморазвивающегося обособления и событийной и личностной единственности здесь и сейчас живущих конкретных Я и Другого. Межличностное содержание бытия-между несводимо ни к одной отдельной человеческой личности, но в то же время оно ни в каком своем даже универсальном значении не теряет конкретно-личностного характера и проявляется как первоначальная, «врожденная» энергия общения – диалога.